Уссурийский тигр. Образ жизни и среда обитания уссурийского тигра. Au jour le jour: Тигр Идет весна по городу

Юнна Мориц

Уссурийский тигр

Тигр Уссурийский живет на планете

Он – самый большой из кошек на свете!

По рекам Амур и Уссури он бродит,

Но в дом к человеку никогда не заходит!

Тигр – зверь легкоуязвимый,

Он в Красной книге России хранимый!

Длина его три метра вместе с хвостом,

А высотой он как будто с маленький дом!

Фонд Дикой природы его охраняет,

Ведь тигр Уссурийский почти вымирает!

Пусть больше в России заповедников будет,

Тогда нас животные точно полюбят!

Амурский тигр - достояние России!

Амурский тигр (также известный, как Уссурийский, Сибирский или Восточносибирский тигр) один из самых малочисленных подвидов тигра, самый северный тигр. Занесён в Красную Книгу. Проект по сохранению амурского тигра стал одним из первых серьезных шагов Всемирного Фонда дикой природы в России. Данные учета 2004/2005 года показали, что совместными усилиями государственных и общественных экологических организаций достигнута стабилизация численности тигра на уровне более 450 особей. В апреле 2007 года эксперты Всемирного фонда дикой природы объявили, что популяция амурских тигров достигла столетнего максимума и что тигр больше не находится на грани вымирания.

Амурский тигр – самый крупный тигр в мире. Он единственный из тигров, освоивший жизнь в снегах. Такого достояния нет ни у одной страны мира, кроме России. Это один из самых совершенных хищников среди всех прочих. В отличие ото льва, который образует прайды (семьи) и живет за счет коллективных охот, тигр – ярко выраженный одиночка, и поэтому в охоте ему требуется высочайшее мастерство.

Длина тела Уссурийских тигров достигает 3 метров (с хвостом), высота в плечах до 115 см, а масса до 275 кг, в отдельных случаях до 300 кг. (тигр растет всю жизнь, и такого веса может достичь к старости).

Тигр - зверь легкоуязвимый, несмотря на его крупный размер и огромную физическую силу, а она такова, что он может волочить по земле тушу лошади более 500 м. По снегу он способен развивать скорость до 50 км/ч. Несмотря на распространённое мнение о людоедстве, амурский тигр почти никогда не нападает на человека и редко заходит в населённые пункты. На самом деле он всячески старается избегать человека.

Обитает Амурский тигр в Приморском и Хабаровском крае по берегам рек Амура и Уссури. Совсем небольшое количество (40-50 особей) уссурийских тигров проживает в Китае. Кстати, в Китае за убийство уссурийского тигра предусмотрена смертная казнь.

Мориц Юнна
Баллада о фокусах шоколада

Пришёл на каток
Николай с шоколадкой
И съесть пожелал
Шоколадку украдкой.
Зажал Николай
Шоколадку в кулак
И сделал открытие:
«Я-не дурак!»

Свою шоколадку
Держа в кулаке,
Он всех обгонял
В этот день на катке!
Он слышал, как сзади
Летели друзья, -
Мечтал оглянуться,
Но было нельзя!
Нельзя с шоколадкой
Ему расставаться!
И мчался вперёд,
Не желая сдаваться!

Дышал Николай,
Словно тигр уссурийский,
Держал Николай
Марафон олимпийский!
Каток под серебряной пылью
Дрожал,
А он шоколадку с ванилью
Зажал!

Не мог Николай
Укусить шоколадку,
Он мчался
И ел её только вприглядку!
И мимо друзей,
Словно двигатель шумный,
Пуская пары,
Пролетал, как безумный!

Пылал Николай,
Словно русская печка,
Но он перегрелся -
И вышла осечка:
В руке шоколадка
Кипит, как в кастрюльке,
И льются в рукав
Шоколадные струйки...

И мимо друзей
Николай ненаглядный
Пыхтит,
Тарахтит,
Словно пупс шоколадный!

Ванильный,
Ореховый,
Сладкий
И липкий,
Он бешено мчится
С глупейшей улыбкой -
Легко ли
Такой шоколадке огромной
В тени оставаться
И выглядеть скромной?

Ревёт Николай
На катке ледяном -
Везут Николая
В большой гастроном!
Завязана розовой лентой
Коробка-
Не трюфельный торт,
Не конфеты «Коровка»!

Шофёр восхищён:
- Ах, какой Шоколай!
- Какой Шоколай? -
Возмущён Николай!
- Ты был Николаем, -
Шофёр говорит, -
А стал Шоколаем, -
Шофёр говорит. -
И мы, дорогой,
Любоваться желаем
Огромным таким
И живым Шоколаем!

Стоит Шоколай
На витрине нарядной,
И всем говорит
Его вид шоколадный:
Прекрасно
Ходить на каток с шоколадкой!
Опасно
Съедать шоколадку украдкой!
Быть жадным - ужасно!
Не надо, не надо,
А то превратишься в кусок
Шоколада!

(стих. чит. Т. Жукова)

Юнна Петровна (Пинхусовна) Мориц (р. 2 июня 1937, Киев), русская поэтесса.
Стихи Юнны Петровны Мориц переведены на все основные европейские языки, а также на японский, турецкий, китайский. На ее стихи написано и исполняется множество песен, например «Когда мы были молодые» Сергея Никитина. Она много пишет для детей, с тех пор как опубликовала несколько стихотворений в журнале «Юность» (тогда Мориц запрещали печатать за независимость и непокладистость в творчестве и даже исключили из Литературного института им. Горького). Детские стихи - добрые, юмористичные и парадоксальные – увековечены в мультфильмах («Ёжик резиновый», «Большой секрет для маленькой компании», «Любимый пони»). Свои мысли Юнна Мориц облекает не только в буквы и строчки, но и в графику, живопись, «которые не являются иллюстрациями, это - такие стихи, на таком языке».
«Сочинение стихов напоминает подъем в гору: с каждым шагом значительный опыт, совершенней мастерство. Еще усилие – и высота взята!.. Высота-то взята, но дело в том, что истинная поэзия как раз и начинается после этого, она начинается с парения, с волшебства, а это есть тайна, доступная немногим. Вот Юнне Мориц повезло: она открыла волшебную страну, не выдумала, а открыла. Она населила ее живыми жителями, не сказочными, а живыми.
Юнна Мориц открыла новую волшебную страну. Здесь все справедливо, добро, любовно и полно соответствия одного другому: и музыка не могла быть иною, и читать и петь эти стихи иначе, наверное, и невозможно.

Амурский тигр — самый северный тигр на Земле, является одним из самых сильных и мощных наземных хищников. Он может волочить по земле тушу лошади более полукилометра, а по снегу способен развивать скорость до 50 км/ч.

Несмотря на многочисленные легенды, амурский тигр почти никогда не нападает на человека и редко заходит в населенные пункты.

Он на редкость молчалив, исключение составляет период гона, когда тигры ревут часто, особенно самки. В добродушном состоянии он мурлыкает, как кошка, но гораздо громче. В наше время охота на амурских тигров строжайше запрещена.

В Китае за убийство амурского тигра приговаривают к смертной казни. В апреле 2007 года эксперты Всемирного фонда дикой природы (WWF) объявили, что популяция амурских тигров достигла столетнего максимума и что тигр больше не находится на грани вымирания.

В сердце уссурийской тайги — там, где растет священный женьшень, где огромные совы охотятся на кишащую в реках рыбу, а нанайские шаманы прячутся от технократии, — мы с другом входим в пещеру уссурийского (амурского) тигра.

Этот самый северный его подвид находится на грани исчезновения — как и те народности, что веками поклонялись ему. Например, удэгейцы, прозвавшие его амбой.

Кажется, что в пещере кто-то дышит. Спичка погасла, я зажег еще одну, бросив ее как можно дальше. Пламя на секунду выхватило из темноты что-то вроде площадки, до странности напоминающей те, что в зоопарке. Пульс ускоряется, удары сердца сливаются в сплошной гул.

Из глубины пещеры доносится запах гниющих костей — явный признак хищника. Но самого зверя мне удалось встретить спустя месяцы.

Долгое время я искал этой встречи. И вот теперь осторожно иду по следу амбы. Незаметно приблизиться к зверю даже в густой чащобе почти невозможно — тигр учует тебя даже за триста метров. А видно здесь на двадцать. Тигр проделывает петли — то больше, то меньше, желая убедиться, что он один. Вот видны и совсем свежие его следы.

Они влажные, и от них идет пар. Амба очень близко — всего лишь в десяти, от силы в двадцати метрах. Вокруг царит тишина. Большая бабочка садится в ямку тигриного следа и безмятежно пьет из нее. В тайге как будто все спокойно.

Тигр теперь делает маленькие, очень запутанные, метров тридцать в диаметре, круги. Я все время вижу следы, но не его самого. Может, почувствовав меня, зверь решил вступить в игру? Хотя он и близко, не замечаю ни одной шевельнувшейся травинки, не слышу ни малейшего шороха кустов.

Иногда тигров выдает рой мух, кружащийся над добычей, — но не в этот раз. Устав, я устраиваю ночлег возле одного из следов.

Проснулся я от... тишины. Обычно лес переполнен звуками, но тут с правой стороны вообще ничего не доносилось. Кто-то крупный преграждал звукам путь. Луна спряталась за облаками. Ничего не видя, я лишь почувствовал небольшое тепло — на расстоянии вытянутой руки.

Вдруг лесной шум усилился, и тепло растворилось в тайге — амба ушел. Наутро я нашел в метре от себя след. Теперь-то стало ясно, кто за кем наблюдает. Мы пришли сюда, в глубь тайги, чтобы увидеть его — но все как-то поменялось местами. Кто из нас охотник? К счастью, в воздухе витает дух скорее игры, нежели охоты. Это ведь кошка, и она любит играть — всегда и везде.

Долгожданная встреча с амбой произошла на реке. Он осторожно шел по другому берегу. А потом легко, словно играючи, перепрыгнул пятиметровую реку и направился в мою сторону, сперва не замечая меня. Я медленно, спиной отступил к своей команде, стараясь говорить тихо.

В другой раз я вернулся на берег реки за своей ложкой. Тигрица стояла в десяти метрах от меня. Она смотрела, а я вглядывался в ее невероятной желтизны зрачки. Манишка у нее была белоснежная, абсолютно чистая — такой белизны у тигров в неволе не увидишь.

Насмотревшись, амба решила уйти. Она развернулась, прыгнула и побежала медленно, нарочито степенно. Земля покрыта опавшими листьями — но бег 250-килограммовой амбы бесшумен. Хвост поднят кверху трубой, черный кончик качается — она опять играет.

Одна самка с тигренком часто проходила практически мимо нашей палатки — наверное, чтобы показать ему человека. А мой друг как-то оказался буквально зажатым в скалах между матерью и детенышем. Как будто она преподавала чаду урок: «Ты способен сделать это, но лучше не связывайся с людьми».

Позже, наблюдая за горалами — реликтовой породой козлов, — мы видели, как амба с тигрятами гонит их к скрытым за лесом скалам. Годовалый тигренок уже может настичь добычу, но он еще не самостоятелен.

В тайге можно определить, где охотился тигр. Например, преследуя проворных кроликов, он часто повреждает молодые деревца. Но обычно амба предпочитает более крупную добычу, чему я стал свидетелем.

Тигренок вцепился в добычу. Тигрята — обычно двое — появляются на свет летом. Самка воспитывает их почти два года. Как минимум 11 месяцев они учатся ловить добычу, а обзаводятся собственным потомством начиная с двух-пяти лет. Молодняк на первых порах самостоятельной жизни обитает на границах участков взрослых. Фото: Виктор Юдин

Пятнистый олень, вырвавшись из лап хищника и обливаясь кровью, побрел в мою сторону. Обессиленный и оглушенный, он подошел на расстояние вытянутой руки — потом развернулся и побрел обратно в тайгу.

А как-то в полдень я видел: молодой самец лениво лежит под деревом. И вдруг на высоте примерно 12 метров вспорхнула перепелка. Тигр буквально взлетел чуть ли не на верхушку дерева, а потом плавно, как парашютист, приземлился с добычей в зубах. Он не был голоден, просто разминался — беспечная перепелка сама спровоцировала его, пролетев прямо над головой.

Тигра я не боюсь, потому что он не пытается вызвать страх. К тому же напуганная хищником жертва будет годами избегать опасных мест. И амурский тигр не людоед: здоровый амба никогда не нападает на человека.

Больной — другое дело. Вспомнил я об этом на Верхнеуссурийской биологической станции, в небольшом лесном оазисе среди полувырубленной тайги. Больная тигрица с детенышем бродила по оврагам. По следам было видно: протянет она недолго. Они пятый день кружили вокруг одного места. Шанс избежать встречи был равен нулю. А вот шанс нападения, напротив, нулевым не был.

Я не раз уже встречал тигров — а тут впервые ощутил страх. Поначалу я не отдавал себе в этом отчета. Но было трудно сосредоточиться, шаг мой ускорился. Вдруг я перестал чувствовать лес, меня прошиб пот.

Я подумал: чем больше буду бояться — тем хуже. Сосредоточившись, я опять почувствовал себя частью окружающего меня леса, дыхание стало синхронно дыханию миллиардов жителей тайги, сердце забилось в унисон с дикой природой. И страх исчез.

С тех пор я больше не видел амбы. Но, надеюсь, еще увижу — вид сумеет выжить, если мы защитим от уничтожения самый прекрасный лес умеренной зоны, раскинувшийся на реке Уссури.

Подвезший меня лесовоз ушел туда, где уссурийская тайга превращается просто в деньги. Шум двигателя растворился в лесу, и путешествие, о котором я мечтал с детства, началось. Теперь в моих планах прогуляться к верховьям Бикина. Того самого, который за девственность окружающей его природы и большое количество проток называют Русской Амазонкой, по которому спускался сто лет назад Арсеньев со своим проводником Дерсу Узала, где сейчас самая большая в Приморье популяция тигра… Пройтись неспешно, один на один с Уссурийской тайгой и с ее обитателями. Каждой частицей своего существа, впитывая в себя этот мир, неведомый за каждым поворотом, где каждый шаг в неизвестность. Сколько продлится мое путешествие решать не мне. Это, как позволит погода и другие, неведомые мне пока, обстоятельства.
Вскинув на плечи рюкзак, не пройдя и километра, вижу сбоку от дороги свой первый в жизни тигровый след. Отпечатки на влажной обочине свежие, скорее всего ночные, размером с десертную тарелку. Ощущения разом обострились. Теперь, вне всякого сомнения, я нахожусь в местах, где присутствие тигра обыденная реальность. Я невольно обернулся и осмотрелся по сторонам. Дорога пуста, а по ее краям плотной стеной лес. На первый взгляд обычный, похожий на привычную для меня тульскую засеку или лес в глубинке Костромской области, только с сопками. Но след тигра более чем красноречив.

Я живо представил себе, как ночью, укрывшись от лунного света в тени деревьев, мощный зверь бесшумно шел вдоль дороги, которая его раздражала вторжением в его мир людей с их техникой и чуждыми ему запахами. Но и он успел уже приспособиться и к дороге. Она давала ему новые возможности в добыче пропитания. На дороге удобнее, чем по шуршащей дубовой и ясеневой листве, передвигаться бесшумно, вслушиваясь в шорохи тайги и втягивая носом ее запахи. Проще мгновенно на мягких лапах настигнуть пересекающих дорогу или оказавшихся рядом с ней косулю, кабана или изюбря. Тигр еще не знал, что здесь, как и на других изрезавших уссурийскую тайгу дорогах, он и его собратья больше, чем где-либо, рискуют попасть под выстрел. Ведь известно, что чаще всех в Приморье тигров видят именно водители лесовозов.
Пока проходил оставшуюся до моста через Бикин часть пути, мимо прошуршало несколько джипов. Строящаяся дорога Хабаровск-Находка открыла легкий доступ к заповедной реке. Не доходя моста, справа небольшая база. Около нее более двух десятков машин. Здесь за некоторую плату можно оставить свой транспорт, нанять бат с мотором и проводниками или уйти вверх по реке на своей лодке. То, что сейчас называют батом, это большая плоскодонная грузовая лодка, сделанная из пяти широких досок.

Раньше к своим охотничьим участкам удэгейцы добирались на настоящих батах, выдолбленных из стволов гигантских тополей, что называется на шестах, отталкиваясь ими от дна. Теперь лодки оснащены мощными японскими моторами, а хозяева их подрабатывают в сезон, возя вверх по реке рыболовов-туристов. Несмотря на высокую цену, спрос на услугу есть. Последние три года народ на Бикин просто хлынул. Надеюсь, мне удастся добраться до таких мест, где дикую природу уссурийской тайги можно будет увидеть и ощутить такой, какой я ее себе представлял с детства.

На самом деле, по-настоящему дикий мир оказался совсем близко. Не доходя реки, спустившись с дорожной насыпи, я нырнул в него словно через окно, за которым другое измерение. Всего пару минут назад на залитом солнечным светом склоне, склонив голову, меня с интересом рассматривал рябчик. Как будто спрашивая: «А знаешь ли ты, что тебя ждет?»
Теперь же над головой густая крона островной, изрезанной большими и малыми протоками поймы реки. Несмотря на то, что с основного русла, которое в сотне метров, еще доносятся голоса стоящих там лагерем рыбаков, лай собак, здесь уже все серьезно. Подтверждением - метнувшийся в сторону из густого кустарника прямо передо мной крупный зверь.
Продвигаться удается медленно. Пытаюсь идти по обмелевшим, узким протокам.
Иногда это удается, и местами я иду словно по выложенной камнем дорожке, но мешают вязкие ямы с водой, поваленные поперек проток деревья и завалы из нанесенных в половодье столов. Напрямик, параллельно реке, идти тоже непросто. Здесь густые, колючие заросли кустарника и те же канавы проток, которые время от времени приходится пересекать поперек. На их илистых руслах попадаются следы косуль, изюбрей и кабанов, свежие следы медведей.
Медведи здесь бурые и черные. Черный - это тот, который гималайский. Удэгейцы называют его белогрудкой. Несмотря на то, что следов тигра пока, вроде как, не попадается, не забываю и о них.
Большинство из тех, кто узнавал о моем намерении путешествовать вдоль реки пешком, искренне сомневались в том, что это вообще возможно. Шаман и профессиональный охотник, из национального удэгейского села Красный яр, у которого я останавливался перед дорогой, тоже не сразу поверил, что перед ним не очередной «чудик». А когда присмотрелся и понял, что я знаю, что делаю, благословил в дорогу, повесив мне на шею свой оберег.
Сумерки застают при обходе залива, образовавшегося на выходе из обмелевшей протоки. Самое время подумать о ночлеге на одной из обнажившихся по малой воде каменистых кос. Поставить палатку, запасти дров на ночь и, если успею, наловить рыбы на ужин. Продираюсь через густой прибрежный ивняк, за которым на берегу рыболов. Услышав меня, озираясь, тот пятится к лодке. Окликаю его, когда он, заскочив в нее, уже отталкивается от берега. Как оказалось, бедолага принял меня за пробирающегося на берег медведя. Сплавляясь с приятелями по реке на резиновых лодках, за две недели они видели их практически каждый день. Не отказавшись от приглашения, присоединяюсь на ночлег к ним. Таким образом в мою первую ночь на Бикине заботы об ужине и запасе дров отпали сами собой.
Утром вверх по реке поднимаются груженые лодки с туристами. Другие, не менее груженые, спускаются сверху.

Ощущаю себя так, будто нахожусь не в Приморской глуши, а в перенаселенном оккупируемом москвичами в выходные дни Подмосковье.
На пути у бежавшей за дровяным завалом черной белки оказалась лужа. Обойти ее - всего-то полметра в сторону, но белка смело прыгнула в воду и переплыла на другой берег. Белки здесь черные с белым «галстуком». В лесу их много, по словам местных, они уже второй месяц мигрируют к местам зимовки.
Под завалом над омутом, на притопленной ветке, блесна Blue Fox. Пятый номер, это местная классика. Если «желтая», цвета латуни, на крупного ленка. Эта «красная», цвета меди, на тайменя. Было бы не плохо добавить ее к моим запасам. Отложив в сторону спиннинг и спросив у своих ночных соседей разрешения воспользоваться одной из их резиновых лодок, плыву ее добывать. Когда пытаюсь обрубить ветку, чуть не упускаю топор. А хороший топор в тайге штука жизненно важная. Едва успеваю ухватить его за ручку, когда тот уже уходил под воду. Поняв, что что-то делал не так, оставляю блесну реке.
Путешествия в одиночку по диким местам приучили к пониманию того, что здесь надо вести себя очень корректно. Как не называй это, - духом места или иначе, но каждый твой проступок не останется не отмеченным. Для начала, в зависимости от его тяжести, получишь или хлесткой веткой по лицу, или более серьезное предупреждение. Проигнорировав его, в следующий раз можешь быть жестко, а то и жестоко наказан. Напротив, ведя себя правильно, можно рассчитывать на лояльное отношение живой и неживой природы и к себе. В пути важно тонко чувствовать и «видеть» подсказки «того, кто тебя бережет». Для себя я это называю так. Изучающие феномен предвидения ученые называют это, подсознательной системой сигнализации. По их наблюдениям она нередко активизируется у людей в опасной для них ситуации. Так или иначе, все это есть и работает. Когда мы разговаривали об этом с удэгейским шаманом, мы понимали друг друга.
Сегодня Василий собирался плыть вверх по реке в урочище Амба, на свой охотничий участок. Возможно, мы с ним еще встретимся.
После полудня благодарю соседей за компанию и ухожу вверх. То по подмываемым течением краям лесных островов, то по галечным отмелям, то по протокам.

Несмотря на то, что ночами уже легкие заморозки, днем тепло и достают «лосиные мухи». Эти крылатые твари заползают в волосы и вообще, куда могут забраться. Попадались и единичные клещи. У лесных людей на энцефалит иммунитет. Большинство из них считает, что иммунитет передается им от зверей при поедании сырой изюбриной и косульей печени. На деле, скорее всего, он вырабатывался у них веками, в результате естественного отбора.
Там, где лес впереди не просматривается, иду покрикивая. Важно сделать все, чтобы избежать неожиданной встречи с хищниками накоротке. Бояться же не только бессмысленно, но и опасно. Правильный зверь всегда разойдется с человеком. Хищники хорошо чувствуют и страх, и уверенность, различают человека вооруженного. Даже когда они голодны, они стараются добыть себе пищу с наименьшим риском и энергопотерями. Медведи, на которых здесь охотятся, боятся людей, а у тигров, судя по обилию следов копытных, еды хватает и без меня. Когда я спрашивал лесных людей, как уберечься от тигра, удэгейцы говорили, что если тигр не захочет, его не увидишь, если захочет, все ухищрения - пустое. Среди промысловых охотников Приморья, в сезон живущих в тайге бок о бок с тигром, немало тех, кто никогда и не видел этого зверя.
В одном из мест, перед очередным поворотом реки, громко кричу, чтобы обезопасить себе проход по следующему участку пути. Результат превосходит ожидания. Из ивняка на противоположном берегу выбегает и с разбега бросается в воду белогрудый медведь. От неожиданности забываю о находящемся в клапане рюкзака фотоаппарате, и в руках «само собой» оказывается ружье. Сносимый быстрым течением, доплыв до берега, медведь смешно карабкается на нависшую над водой с крутого берега корягу. Поскальзывается, срывается в воду, взбирается вновь и, в конце концов, скрывается в лесу в сотне метров от меня. По словам соседей по ночлегу, пару дней назад такой же вечером напал на рыболова на косе. Тот вовремя успел обернуться на шорох и отбивался от медведя, отступая к лодке, удочкой. А еще во время сплава их чуть не зацепили охотники, стрелявшие из карабинов по переплывавшему реку стаду кабанов.
За два дня поднялся вверх не более, чем на полтора десятка километров. Это нормально. Рябчиков, на которых рассчитывал как на основное пропитание в пути, на лесистых островах не попадалось. Здесь гораздо проще добыть крупного зверя, чем рябчика или утку на бульон. Пробираясь протоками, лакомлюсь сладким и ароматным после ночных заморозков диким виноградом, ягодами боярышника и лимонника.
До рыбалки дело пока не доходит. Чтобы не терять времени и не нести лишний вес, планирую ее на вечер или на длительную стоянку, но пока складывается так, что поиск места для ночлега и разбивка лагеря происходит уже в сумерках. До темноты дров бы натаскать для костра да палатку поставить. При ночевке костер на всю ночь важен еще и для того, чтобы тебя самого не приняли за зверя. Я слышал о таких случаях и сам видел катер с вооруженными и, скорее всего, пьяными людьми, несшимися ночью по реке, освещая берега и косы фарой.
По ночам, мешая спать, на заливах и протоках орут изюбри. Не призывно трубят, как любят описывать лирики, а именно орут. У изюбрей сейчас гон.
На следующий день на одной из проток удается подкрасться и добыть одним выстрелом пару кряковых. Вечером отвариваю и натираю тушки уток смесью специй и чеснока. Концентрированный бульон идет на приготовление калорийного и вкусного супчика.
К полудню следующего дня выхожу к урочищу Амба. У Арсеньева Дерсу Узала так называет тигра. По-удэгейски амба - это чёрт. У удэгейцев свое своеобразное отношение к тигру - смесь страха, уважения и почитания. Зная на своих охотничьих участках места, где тигр при охоте на копытных любит делать засады, они обходят их стороной. Пока взаимоотношения людей с этим зверем можно назвать вооруженным нейтралитетом. Иногда он нарушается.
Несколько лет назад где-то здесь похозяйничал тигр-людоед. Четыре человека стали его жертвой. От одного из них, молодого удэгейца-охотника, ушедшего на свой путик проверять капканы, нашли только пуговицу. Пятой, косвенной жертвой, стал его отец, который повесился, не перенеся горя. Тигра-людоеда выследили. Но даже тогда, когда четыре стрелка одновременно палили в него из мощных карабинов, после восьми попаданий, у смертельно раненого зверя хватило сил покалечить одного из них. Вопреки предположениям этот зверь оказался не больным, не старым, а что называется, в самом рассвете сил. Возможно, по каким-то причинам у него появились свои счеты с нарушившим его понятия о нейтралитете человеком.
За очередным поворотом поднимаюсь по тропинке и выхожу к охотничьей избушке. Режет слух, как на Дальнем Востоке их неприглядно называют бараками. Эта изба на промысловом участке моего знакомого.

Сам он встречает меня на пороге. Василий искренне рад тому, что я жив и здоров. Осмотрев меня, он с улыбкой отмечает, что за три дня в тайге я ничуть не похудел. Вместе с ним его взрослая дочь и молодой парень, один из его учеников. Василий ведет в Красном Яре школу следопытов для молодых удэгейцев, где прививает им правильное отношение к природе и учит умению жить и выживать в ней в соответствии с неписанными, выработанными поколениями лесных людей законами. На обучение к нему приезжают и пограничники, которые, с его слов, большей частью «люди западные», плохо приспособленные к специфике этих мест.
На реке и на своем участке он ведет себя как настоящий хозяин. Убеждает расслабившихся туристов убирать за собой мусор, собирает мусор за теми, кто успел уехать, сурово отчитывает тех, кто в азарте добывает больше, чем нужно. К сожалению не все лесные люди такие. Иные за деньги или выпивку готовы служить проводниками в свои угодья кому угодно и за чем угодно. Не понимая, что тем самым, в буквальном смысле, продают и свою малую родину, и буквально кормящую их род среду обитания.
Просторная изба Василия, как и большинство охотничьих избушек на реке, сложена из толстых полуметровых в сечении кедровых бревен. В отличие от многих, в ней крашеные стены и беленые потолки, что, несомненно, добавляет уюта. Раньше его охотничий участок был в самых верховьях Бикина, куда на бате с мотором он добирался три дня.
Удобно расположившись на нарах, беседуем с ним и его дочерью, попивая крепкий чай и закусывая ароматным диким виноградом. Мой интерес вызывает берестяной рог, которым во время гона, имитируя рев вызывающий противника на поединок, манят изюбрей. Охотятся так на изюбря обычно вдвоем. Когда тот отвечает на вызов и начинает приближаться, вабящий с помощь берестяного рога постепенно удаляется, а оставшийся в засаде стрелок дожидается пока изюбрь выйдет под выстрел.
Дочь Василия хвастает, что вчера сама поймала на блесну двух хороших ленков. Когда разговор заходит о тиграх, Василий говорит, что на его охотничьем участке прошлой зимой их жило шесть. Сейчас тоже есть. Об их присутствии говорят встречаемые свежие следы и метки. Тигровая метка - это специально содранная когтистой лапой на человеческой тропе листва. Таким поскребом он предупреждает человека и о своем присутствии, и о своих правах.
Когда разговор заходит о женьшене, девушка спрашивает, не попадался ли мне он на пути. Может и попадался. Я, видевший это растение только на картинке, едва ли различу его среди другой, прибитой заморозками растительности. Удэгейцы используют этот корень для укрепления иммунитета, настаивая на меду и употребляя ежедневно буквально по капле. Найдя в тайге небольшой корешок, они пересаживают его на свой участок, в потаенное, известное только им, место, и уже там он десятилетиями растет до своего часа.
Сориентировав по компасу, Василий подсказывает мне, как напрямую, через урочище Амба, срезать путь и к вечеру выйти к следующей избушке в устье реки Ульма. Прощаясь с ним, я обещаю ему обязательно сообщить, когда выберусь.

По тропе и по руслу реки Амба, углубляюсь в урочище. Низинная пойма сменяется коренным лесом. Под ногами то шуршащая листва, то пышные мхи, то мари. Во время половодья все это тоже острова. Кедры и тополя в три обхвата впечатляют. В дуплах таких тополей, на террасах сопок, белогрудые медведи устраивают на зиму свои берлоги. Сейчас белогрудки здесь, в низине. Пока не выпал снег, у них другая забота - поиск сладкого, калорийного винограда. Он попадается на припеках небольших, защищенных от ветра лесом проток.
Прежде чем перейти по толстому стволу через заболотившуюся протоку, замечаю на потемневшей от времени гладкой, без коры, поверхности свежие следы когтей. Их размах и рисунок не оставляет сомнений в том, что такого размеров кошачьей лапой здесь обладает только один зверь. Представляю себе, как величественно проходил по этому стволу тигр, подцепляя ствол дерева с боков когтями.
Пока время позволяет, иду по азимуту и через некоторое время добираюсь до террас горы Ульма.
Идя вдоль них, уже в сумерках натыкаюсь на истоптанный копытами изюбрей солонец и уже от него по тропинке выхожу к беседке с обеденным столом, летней кухоньке и двухэтажной избе на берегу протоки.
Здесь пара скучающих мужиков. На столе недопитая бутылка водки и остатки закуски. Оба бывшие моряки торгового флота из Владивостока, обошедшие на судах практически весь мир, но до сих пор никогда не бывавшие в диких местах Приморья. Вскоре вернулись и их проводники, молодые удэгейцы, ездившие в соседнюю избушку за мукой. Узнав, что я знаком с Василием, они не против того, чтобы я у них переночевал. Один из них, сославшись на усталость, отправляется отдохнуть в дом, второй радостно соглашается, когда я вызываюсь помочь ему жарить рыбу. Ужинали вместе.
Ночью отправляемся мышачить. Так здесь называют ночную ловлю ленка и тайменя на искусственную мышь. Отправляемся вместе. Я наслышан о ловле «на мыша», но попробовать самому не приходилось.
Берега и лес черным туннелем сплелись над медленно движущимся по протоке батом. На носу и корме молодые удэгейцы с шестами. Носовой в свете фонаря высматривает подводные корчи и мели. Струящаяся вода воспринимается как нечто живое, таящее в не просвечиваемой лучом фонаря темной глубине неведомое. Как тут не вспомнить удэгейские легенды об обитающем на реке гигантском, переворачивающим баты змее, рассказы о бесследно пропадающих на его берегах людях. Торчащие над водой причудливо переплетенные корневища в отражаемом на них движущейся водой свете кажутся живыми, тянущимися к нам лапами.
Выбравшись из протоки и заведя мотор, идем дальше на малом ходу, уже в кромешной темноте. Надеюсь, парни знают что делают. За бортом, в этой тьме, которая совсем рядом, - перекаты и омута с водоворотами, отходящие в сторону протоки с заваленными топляком руслами. Откуда, если затянет мощным, уходящим под завал течением, и при свете дня выбраться почти без шансов. Где-то здесь, на одном из утесов над рекой, святое место лесных людей. Там на скале небольшой сруб, где живет их бог-хранитель Подя, которого они почитают и задабривают, и у которого испрашивают удачи отправляясь на промысел.
Ощущение тревожного и таинственного прерывает шуршание носа бата по гальке. Выпрыгиваем за борт и втягиваем бат на остров-отмель. Первым делом - осветить все вокруг. В отличие от гигантского змея, медведи более реальная опасность.
В идеале для такой рыбалки нужна совершенно темная безлунная ночь. Недопустимо и использование фонарей. В полной темноте, доверяясь только ощущениям, взмахом спиннинга надо отправить «мышь» к противоположному берегу, чуть выше по течению. Да так, чтобы шлепок упавшей в воду приманки был наиболее естественным, то есть похожим на шлепок упавшей с обрыва в воду мыши.
Уйдя в сторону, ловлю в дальнем нижнем конце острова. Заброс, другой, - безрезультатно. У рыболовов, что сверху, уже есть промах. Это когда таймень или ленок бьют по «мыши» хвостом прежде, чем заглотить ее. Или хлопают пастью, не успев схватить быстро движущуюся приманку. В такие моменты лучше имитировать панику мыши, чуть подергав приманку на месте, а затем потянуть ее к берегу уже с меньшей скоростью. Но одно дело - теория, другое дело - практика. Когда в темноте ничего не видишь, кажется, что ты все делаешь не так.
Свой налобник я потушил и включаю его только тогда, когда мне кажется, что сзади, на берегу, есть какое-то движение.
Время от времени, появившаяся луна выглядывает из-за облаков, освещая поросшие лесом зубчатые вершины сопок и пушистые вершины кедров над ними. В эти мгновения я вижу и то место, куда шлепается забрасываемая мною «мышь», и «усы», расходящиеся от движущейся приманки по поверхности воды. Когда луна вновь скрывается за облаками, я одновременно слышу и всплеск-шлепок и ощущаю рукой, держащей спиннинг, короткий рывок. Зазевавшись, с опозданием подсекаю, но без результата. Проявленный к приманке интерес дает надежду, что чудо случится, и оно случилось. Через проводку, на первых оборотах катушки вновь рывок. После подсечки леска натягивается струной, а в невидимой мной реке заходила упругая, усиленная течением тяжесть. Подтягиваю спиннингом, и понемногу подматывая катушку, сокращаю расстояние между нами. Судя по сопротивлению, рыба не очень большая.
Если это и таймень, то явно не тех размеров, которые можно считать трофейными.
После непродолжительного вываживания, вытягиваю на отмель двухкилограммового ленка. У рыбаков вверху тоже ленок.
Безрезультатно покидав еще с полчасика, возвращаемся «на базу». Завтра парни собираются свозить нас на уловистое место, в паре километров выше по течению.
Утром, попрощавшись с живущей на базе парой кошек и их умильно спящими у очага на улице в рядок котятами, гружу в бат свой рюкзак. Над рекой туман, на траве иней. Сквозь туман, красиво подсвечивая его, пробивается поднявшееся над сопками солнце. Причаливаем на косе там, где протока Нерестовая соединяется с основным руслом. Не успеваю настроить спиннинг, а один из парней уже поймал небольшого ленка.

Через несколько забросов везет и мне. Удается изловить кету, которая на блесну ловится не часто. Изредка хватает блесну из раздражения, идя на нерест или охраняя кладку икры, отложенной в ямку на галечном дне. Несмотря на то, что поймать крупную рыбину приятно, мне она сейчас ни к чему, впереди еще день пути. Увлекшись рыбалкой, налегке ухожу от реки по протоке. Через некоторое время слышу два выстрела. Возвратившись, застаю на косе свой рюкзак и пару гильз рядом с ним. Наверное, так парни предупредили меня, что уезжают, и что мой рюкзак остался без присмотра.
В этот день в моих планах дойти до условной границы, разделяющей верхний и нижний Бикин. Это впадающая в Бикин река Леснуха или по-местному - Метахеза. Разночтение названий на картах и исторически сложившихся затрудняет ориентирование, и иногда непросто выяснить, где именно ты находишься, даже консультируясь с людьми, всю жизнь прожившими на этой реке. В устье реки урочище Метахеза, где еще в начале двадцатого века был один из хуторов старообрядцев и стойбище удэгейцев. Там же находится и естественная граница произрастания дикого женьшеня.
Ухожу от основного русла по протоке и вновь погружаюсь в другой мир.

Даже при обилии туристов на реке - это почти нетронутый мир зверей и рыб. Те редко отходят от рукава, по-которому сплавляются, дальше расстояния прямой видимости. Веером разбегаются из-под ног хариусы, волнуя гладь воды, отходят ленки и другие крупные рыбы. На дне протоки колонии мидий и жемчужниц. А над головой, в высоких сплетшихся кронах, шуршат сухие многоцветные в лучах освещающего их солнца листья. До первого сильного ветра, до первого сильного ветра.
По этой мелкой сейчас протоке идти легко. Где по обнажившимся отмелям, где по мелководью, где подмытым течением берегом. Вдыхая пряный запах листвы, хочется полностью расслабиться, но приходится быть начеку. Забота о безопасности доведена до автоматизма. Уже не задумываюсь, когда в пути крикнуть очередное «хоп», когда посидеть, подождав, чтобы попутный ветер разнес запах табачного дыма по направлению твоего предстоящего движения. Даже когда, скинув с плеч рюкзак, я ложусь на него спиной передохнуть, в руках наготове ружье, глаза и слух настороже. Потому, как бы хорошо не было на тенистой протоке, вновь выйдя на освещенное солнцем основное русло, чувствую себя здесь в большей безопасности.
Здесь за корягами у самого берега, за которыми искусственное затишье, стоят и, завидев меня, срываются с места ленки. Напротив одного из завалов хороший омут, где вполне может затаиться и таймень. Оставив рюкзак на берегу, выбираюсь на завал из нанесенных течением стволов со спиннингом. Пробую ловить, меняя приманки, и уже готов прекратить это занятие, когда черная, с темно-вишневыми плавниками спина выворачивается буквально в пяти метрах. От мощи и размеров этой рыбины захватывает дух. Я понимаю, что если такой схватил бы блесну, то скорее меня сдернул бы с бревенчатого завала в водоворот, чем мне удалось бы утомить и вытянуть его на бревна. Подобные ощущения я пару лет назад испытывал на Ахтубе, в низовьях Волги, когда рядом с заякоренной над омутом байдаркой вынырнул и ушел в глубину сом, сравнимый с ней размером. Поняв, что неоправданно рискую, сажусь перекурить, но не успеваю достать сигарету, как вначале слышу шорох, а затем в метре от меня появляется любопытная черная мордочка с бусинками глаз. Это норка. Три или четыре секунды неподвижно смотрим друг на друга. Стоит мне едва пошевелиться, как моя гостья резво исчезает меж бревен.
Через час выше по реке вижу на косе впереди меня другого похожего на норку зверя, только размерами с крупную таксу. Зверь то скрывается в прибрежном ивняке, то вновь сбегает по галечнику к воде. Это выдра. Добравшись до косы, останавливаюсь на ней передохнуть.

Разжигаю костерок, завариваю чай, закусываю остатками холодной утятины. Напротив - высокий склон с яркой желтизной ясеней, красно-коричневыми пятнами листвы дубов, пушистой зеленью кедров. Чуть выше - клином вдающийся в изгиб реки мыс. Судя по карте, это гора Клин и до устья Метахезы и избушки на ней уже недалеко. Ветер стих и солнышко припекает. Сегодня на Бикине настоящая золотая осень. Можно раздеться и немного позагорать, добавив к своему байкальско- япономорскому загару прошедшего лета немного уссурийского солнышка. И уже потом решать, где и как я смогу перебраться на противоположный левый берег реки.
Расслабленное состояние прерывает шум мотора. Снизу против сильного течения медленно поднимается надувная моторная лодка с двумя пассажирами. Когда подъезжают ближе, машу им рукой, приглашая передохнуть и попить чайку. За разговором знакомимся, это Дима и Анатолий
рыбаки из Лучегорска. Вверх по реке идут еще, примерно, на тридцать километров. Пою их чаем, и дальше плывем вместе.