ВходЗначение слова мещера. Мещерские леса: описание, природа, особенности и отзывы. Мещерский край: расположение, природный и животный мир Под "Мещерой" в настоящее время понимается территория Мещерской низменности, расположенной в междуречье рек Оки и Клязьм
Таинственным и загадочным мы называем то, о чём у нас мало информации. В этом смысле народ мещера действительно загадочный. Археологических памятников мещеры очень мало. Письменных источников, где упоминается этот народ - ещё меньше. Некоторые исследователи считают, что мещеры вообще не было. Тем не менее, этот народ существовал довольно продолжительное, не менее 700 лет, время на обширной территории, от современного Егорьевска на западе до нынешнего Касимова на Востоке. Кстати, первоначальное название этого города было Городец Мещерский.
Вопросы формирования древней мещеры крайне сложны и неразработаны. По последним данным мы можем лишь утверждать, что в ее генезисе значительную роль играли представители рязано-окских финнов. Эти племена пришли на Среднюю Оку примерно в 3 веке нашей эры с востока. Это были волжские финны, по языку и материальной культуре родственные древним мордовским племенам. В 4 - 5 веках их поселения и могильники появляются на юго-восточной границе современной Московской области, примерно в границах нынешнего Луховицкого района. Люди эти отличались высокой культурой обработки металла, бронзы и железа. Основным их занятием было скотоводство на пойменных окских землях.
Примерно в районе пятого века начинается переселение отдельных групп рязано-окцев на север, колонизация Мещерского края. Так возникает народ мещера. В его формировании могли участвовать и местные таёжные племена, о которых мы ещё не знаем, но влияние рязано-окцев было определяющим.
Причины такой миграции были как экономические, так и военно-политические. В 5 веке обстановка на Средней Оке обостряется, появляются многочисленные захоронения людей, умерших насильственной смертью, в том числе женщин и детей. Я могу предположить, что в это время до р. Оки доходят военно-политические импульсы, вызванные изменениями на территории распавшейся державы гуннов, протянувшейся от Дуная до Волги Об этом можно судить по некоторым образцам оружия. Однако рязано-окцы выстояли и продолжили своё существование до 7 века нашей эры.
Те же из них, кто ушёл на север, в мещерские леса и болота, дали начало новому народу, который существовал примерно до 12-13 веков. Этот народ и был мещера.
.jpg)
Мещера́ (также и мещёра, также мишари) — древнее финно-угорское племя, вошедшее в состав Древнерусского государства и растворившееся в русской и эрзянской народности. Расселялось по среднему течению Оки (Мещёрская низменность). Язык финно-пермской группы (точнее — волжско-финской) — мещерский.
Археология связывает с этим племенем могильники и городища II—XII веков, расположенные по среднему течению Оки.
Выводы А. Иванова по материалам Пустошенского могильника мещеры:
Народность могильника по характеру и составу своего инвентаря Пустошенский могильник принадлежит к тому типу погребений, который знаменует, по-видимому, особую культуру. Характерными признаками данного типа следует признать: присутствие пластинчатых шейных гривен с цилиндрическими привесками, пластинчатых луновидных серег с такими же привесками, витых из проволоки шейных гривен с конусообразными шипами на концах, большого количества раковин каури и довольно грубых, но оригинальных имитаций из проволоки различных курганных находок, как то: шейных гривен и браслет с завязанными концами, ажурных подвесок и типичных на цепочках привесок в виде цилиндриков и ромбов. Все описанного типа вещи согласно приписываются финскому или во всяком случае инородческому племени, предшествовавшему славянской колонизации края..jpg)
История
Первое упоминание о мещере мы находим у Иордана: Новейшая публикация «Гетики» Иордана представляет текст списка в следующем виде:
«thiudos: Inaunxis Vasinabroncas Merens Mordens Imniscaris Rogas Tadzans Athaul Nauego Bubegenas Coldas» [Иордан, 116]. Его следует интерпретировать как сильно испорченный фрагмент текста на готском языке [Анфертьев 1994: 150—151], оригинал которого в части, касающейся интересующих нас территорий от Прибалтики до средней Волги можно восстанавливать примерно как «*þiudos: in Aunxis Vas, in Abroncas Merens, Mordens in Miscaris, Ragos stadjans / stadins » и переводить: ‘[покорил] народы: в Аунуксе — весь, в Абронкасе (?) — мерю, мордву в Мещере, [по] Волге местности [атаул, навего, бубегенов, кольдов]’.
Упоминания о Мещере также встречаются в Толковой Палее — памятнике древнерусской литературы XIII века и в русских летописях (например, в связи с походом Ивана IV на Казань). Мещера как область в исторических документах впервые упоминается в 1298 г. при переделе власти между Бахметом Усейновым сыном Ширинским, «выдворившем из Мещеры Махмета царя Осан-Уланова сына Крымскова». Во второй раз Мещера упоминается в 1382 г. в русской летописи в связи с обретением земли (одновременно с другими приокскими городами — Тарусой, Муромом, Нижним Новгородом, расположенными от верховья до устья р. Оки), великим князем Дмитрием Ивановичем (Донским) у золотоордынского хана Тохтамыша.
Постепенно славяне заселили и Мещерский край. Племя мещера частью было ассимилировано, частью оттеснено к Волге. Однако название осталось, и те места, где некогда обитали финские племена, с незапамятных времен называют Мещерским краем или просто Мещерой.
Мещерский язык
В сообщении князя Курбского сказано, что у мещеры «мордовский» язык. Необходимо отметить, что единого мордовского языка не существует, а есть мокшанский и эрзянский языки мордовской подгруппы финно-волжских языков. Сообщение Курбского дает основания полагать, что язык мещеры был достаточно близок мокшанскому и эрзянскому языкам. Материалы, собранные Л. П. Смоляковой на территории бывшей Парахинской волости в середине 60-х гг., подтвердили наблюдения предшественников и её собственные выводы относительно иноязычного (финского) влияния. Специфика русских говоров Татарии, используемых обрусевшей или обрусевающей эрзей — носителями эрзянского языка, позволило автору предположить, что именно эрзя субстрат (а не диалект мокша) был в основе мещерских говоров. Отличительной особенностью мещеры является так называемое цоканье, которое распространено в Поочье на территории былого расселения мещеры.
.jpg)
Материальная культура
Культура была близка к культуре эрзян, так например у мещеры были распространено набедренное украшение, такое как пулагай.
В связи с предположением о наличии у древних славян вертикального ткацкого стана, Н. И. Лебедева приводит сведения о ткачестве «пулагаев» «русской мещерой» с. Мелехова Рязанской обл. и с. Вяземка Земетчинского района Пензенской обл., которые представляют из себя «затканную полоску с очень длинной красной шерстяной бахромой». При этом она подчеркивает, что территория «обитания мещеры совпадает с поселениями Городецкого типа, в которых бытовал вертикальный ткацкий стан».
Одним из локальных вариантов южновеликорусского типа одежды Г. С. Маслова считает костюм заокской части Рязанской и Тамбовской областей — «русской мещеры» — одной из древнейших групп южновеликоруссов. Здесь сохранились очень старые черты, восходящие, по мнению автора статьи, к вятической одежде (понева, тип головных уборов) и черты, которые сближают одежду русского населения с одеждой народов Поволжья (особенно мордовской) -тип лаптя, черные повилы, раковины-ужовки, пулагай-пояс с бахромой.
Д. К. Зеленин отмечает такие особенности в одежде мещеры:
у мещеры были распространены поневы без прошивы, не сшитые спереди, рогатые кички и черные онучи..jpg)
Черные повилы (они же онучи) также распространены у эрзи:
Происходили изменения и в способах ношения обуви. Если маленькие дети, особенно летом, ходили как правило босиком, то подростки начинали носить лапти, а по праздникам и кожаную обувь — сапоги или кожаные ботинки. Причём, девочки обязательно должны были одевать онучи, а у теньгушевской эрзи девочки с десяти лет носили черные повилы — сепракстат. Это был кусок шерстяной ткани шириной 10,0 см и длиной до 2,5 м. Повилы по краям отделывались красным шерстяным шнуром. Они туго наматывались прямо на голени. Такие же повилы были распространены и у некоторых групп мокши. У мокши и шокши по праздникам девочки носили также красные обмотки — якстеренъ каркст. Процесс их наматывания был очень долгим, поэтому обычно это делалось вечером и девушки спали обутыми. Если праздник длился несколько дней, то обмотки не снимали на всем его протяжении.
АНТРОПОЛОГИЯ
Гипотеза о генетическом родстве русской мещеры и татар-мишарей в 1950-е годы подверглась проверке учеными научно-исследовательского института антропологии МГУ. На основании антропологических материалов они высказались «против точки зрения, утверждающей единство происхождения мишарей и так называемой русской мещеры», и указали на возможность генетической связи русской мещеры с локальными «группами мордвы-эрзя».
Академик Т. И. Алексеева пишет:
«Русские с территории обитания муромы также очень сходны с мещерой. У них относительно светлая пигментация, ослабленное развитие бороды, очень узкое лицо, преимущественно прямой нос и т. д. Этот факт может быть истолкован как подтверждение связи мещеры и муромы, а при учете того, что в населении, окружающем эти группы, проявляются иные антропологические типы — валдайский и восточновеликорусский, — как подтверждение генетического родства этих реликтовых восточнофинских приокских групп.»
«Локализация такого своеобразного морфологического комплекса на относительно изолированной территории позволяет поставить вопрос о выделении нового антропологического типа в систематике Восточной Европы. На основании сходства с ильменским его можно отнести к восточноевропейской контактной группе типов североевропеоидной или балтийской малой расы (по Чебоксарову). Последовательно проводя географический принцип в обозначении расовых типов, следует назвать его среднеокским.»
«Сравнение черепов мещеры, мери и муромы с восточнославянскими, с одной стороны, и с финноугорскими — с другой, говорит о значительно большем сходстве их с первыми. В этом смысле мы можем говорить о генетических связях восточнославянских и восточнофиннских народностей на территории Волго-Окского бассейна, возникших задолго до их этнического оформления.»
женская рубашка из Мещёрского края .jpg)
ОДЕЖДА МЕЩЕРЫ
Я пока не могу точно ответить на этот вопрос. Несколько лет назад, на могильнике близ озера Шагара, на территории Клепиковского района Рязанской области мне удалось раскопать несколько типично мещерских погребальных комплексов. Там были и женские бронзовые украшения. Но я не могу однозначно утверждать, что весь этот погребальный инвентарь являлся частью костюма.
Кстати сам могильник был практически полностью уничтожен чёрными копателями, которые оставили за собой более 500 грабительских шурфов. То, что нам удалось там спасти для науки - лишь незначительная часть того, что в нарушение российских законов было извлечено грабителями для продажи. Разграбленный памятник на озере Шагара мог бы дать новые и очень интересные данные о народе мещера. Например, изученные нами захоронения показали, что у мещеры существовал обряд кремации, а пепел умерших вместе с погребальным инвентарём хоронили в могильных холмиках, насыпанных над захоронениями более древних предков. Также могильник Шагара являл собой доказательство преемственности Окско-рязанской и Мещерской культур, либо непрерывно использовался в период с 5 по 12 век, как минимум на протяжении 700 лет.
древний мещерский идол - Старая рязань .jpg)
ВЕРОВАНИЯ МЕЩЕРЫ
Народ мещера был языческим народом, но об их верованиях и обычаях мы знаем очень мало. Некоторые сведения об обрядах в верованиях мещеры можно получить из анализа женского погребального инвентаря 4-7 веков с берегов Оки, включающего многочисленную одёжную фурнитуру и украшения. Женский костюм этого периода отличается чрезвычайным разнообразим и богатством бронзовых украшений и фурнитуры. Набор инвентаря соответствует возрасту и семейному положению женщины. Незамужние женщины, молодые девушки, замужние женщины - все одевались по-разному. Отмечен обряд «посмертного венчания», когда умершие девушки были символически обвенчаны уже после смерти, чтобы воссоединиться со своими предками в более высоком социальном статусе, который давало замужество.
МЕЩЁРСКИЕ СЕЛЕНИЯ
Можно с уверенностью сказать, что мещеряки умели возводить бревенчатые жилища, возможно, с печным отоплением. Мещерские селища не ограждались земляными валами. Единственное городище, которое можно отнести к племени мещера, было найдено в Шиловском районе Рязанской области. Его уничтожали как минимум два раза, первый раз в 7 веке степняки, второй раз в 11 веке славяне. К этому времени мещеряки, вероятно, мешали наладить прямое сообщение по р. Оке из Северо-Восточной периферии Древней Руси в её центральные районы. Легенды о Соловье-разбойнике в страшных Муромских лесах родились не без их участия.
расселение мещёры .jpg)
ЗАНЯТИЯ МЕЩЁРЫ
Как я уже сказал, рязано-окские предки мещеры были, скорее всего, скотоводами. Остальные промыслы носили подчинённый характер. При переселении из долины Оки в мещерские леса, скотоводство, вероятно, престало быть главным занятием. Хозяйство стало более комплексным, максимально приспособленным в местной специфике. Лесное скотоводство, охота, рыболовство, огородничество, бортничество. Мещера унаследовала ремесленные навыки своих предков, мещеряки были умелыми кузнецами и отливали изящные художественные изделия их бронзы. Последние изготовлялись по традиционной для окских финнов технологии, сначала украшение лепилось из вощёных верёвочек, затем изготавливалась форма.
Мещера поддерживала торговые и обменные связи, ряд изделий доставлялся издалека. Анализ остатков ткани, найденной на одном из памятников, проведенный художником - реставратором нашего музея А.А.Мамоновой, показал, что некогда это была женская шаль, привезённая из Средиземноморья или даже Египта.
святое озеро у деревни Нармушадь - Мещёрский край .jpg)
Расселение и язык летописной мещёры по данным топонимии
В памятниках древнерусской письменности наиболее ранняя фиксация этнонима мещера отмечена в Палее толковой (XIII в.; списки начиная с XIV в.) [Палея... 2002: 164]. Под 1298 г. Родословная книга сообщает о завоевании Мещерского края монголо-татарами: «в лѣто 6706 князь Ширинский Бахметъ, Усеиновъ сынъ, пришелъ из Большой Орды в Мещеру, и Мещеру воевалъ и заселъ ее». В летописях оним Мещера впервые появ-ляется в XV в.: «а по Оцѣ по рѣцѣ, гдѣ потече въ Волгу во Влъгу, сѣдить Мурома языкъ свой, Мещера свой, Мордва свой языкъ» [ПСРЛ: V 84, VII 263], Софийская первая, Воскресенская летописи; «Того же мѣсяца здѣланъ градъ древянъ въ Мещерѣ на рѣцѣ на Мокшѣ» [ПСРЛ: VIII 291], 7044 (1536) г., Воскресенская летопись. Обращает на себя внимание как относительно поздняя хронология упоминаний, так и то, что первые лето-писные упоминания содержатся в памятниках, созданных в Московском государстве, т.е. на территории, непосредственно граничившей с Мещерой: очевидно, что сведения о народе, затерянном в лесах и болотах Поочья, чрезвычайно медленно распространялись по русским землям.
Возможно, название мещеры отражено и в имени города Мастр у ал-Идриси (XII в.), «которое, не изменяя графику слова, можно прочесть и как Маштр» [Коновалова 2006: 274].
Долгое время в памятниках отмечается лишь непроизводное с точки зрения древнерусского языка название этого народа; только под конец древнерусской эпохи появляются суффиксальные наименования мещеряки [УАИ 1845: 155], мещеряне [УДАИ 1875: 244], в антропонимии Мещеря-ковъ, 1679 г., Верхотурье [Тупиков 2004: 643].
источник Ильи пророка у деревни Ерахтур (мещёрские края) .jpg)
Что же за народ мещера? Что нам о нем известно?
Этническое своеобразие мещеры прослеживается по археологическим данным: согласно им, «летописная мещера - это особая группа волжских финнов, сближающаяся по целому ряду показателей с соседними муромой и мордвой, но, тем не менее, существенно отличающаяся от обоих древних народов» [Рябинин 1997: 232].
Как свидетельствуют данные летописей, мещера занимала территорию в Мещерской низменности между муромой, жившей в районе современного Мурома, и мордвой.
Границы Мещерской низменности определяются по рекам Клязьма на севере, Москва на юго-западе, Ока на юге и Судогда и Колпь на востоке. Однако Мещерская низменность - понятие чисто географическое. Насколько точно оно соответствует территории расселения мещерского народа? Археология дает лишь самые общие сведения: «южнее Клязьмы известны немногочисленные могильники мещеры» [Финно-угры... 1987: 69]. В условиях скудности археологического материала определить зону нашего исследования помогут географические названия, сохранившие в своей основе имя исчезнувшего этноса, поскольку, как следует из открытого В.А.Никоновым топонимического закона «относительной негативности», топонимы с этническими основами возникают преимущественно на границах территории проживания данного этноса. Попытки использовать некоторые топонимы с основой Мещер- для определения территории проживания мещеры предпринимались и ранее [см. Кузнецов 1910: 99-100; Рябинин 1997: 214-215]. Из древнерусских источников и относительно современных указателей путем сплошной выборки нами были извлечены следующие топонимы, образованные от этнонима мещера (без учета названий, в основе которых лежат личные имена):
1 - Мещерка, ок. 1358 г. и позднее, волость у Коломны [см. ДДГ 1950: 15, 17, 33, 55].
2 - Мещера (Мещерский городок): «Мещерский», Патриаршая, или Никоновская летопись [ПСРЛ: XI 54] / «Мещерский городокъ», Львовская летопись [там же: XX 210], 1379 г.; «и далъ ему ц(а)рь Новгородское княжение: Нижнии Новъгородъ, Муромъ, Мещеру, Торусу», Софийская первая летопись старшего извода [там же: VI л. 434 об., ст. 509], 1391 г. и позднее; Мещерскъ [, 1572 г.] [ДДГ 1950: 440] (более раннее название Касимова; упоминается с 1263 г. как Городецъ, Городокъ).
3 - Мещер(ь)ское: «Мещерьское» / «Мещерское», «А се имена всем городам Русским, дальним и ближним» (конец XIV - начало XV в.), Залесский город (на правой стороне Оки несколько ниже устья Клязьмы, ныне г. Горбатов в Павловском р-не Нижегородской обл.).
4 - Мещерское, первая четверть XVI в., с 1464 г. Мещерка, с 1596 г. Мещерки, Владимирский уезд, сельцо близ реки Колакши, также производные от него топонимы Мещерская земля, Мещерский луг, Мещерское поле [см. АФЗХ 1951: I 165, 185, 199; 1961, III 158, 159 и др.].
5 - Мещерской стан Бежецкой пятины, XVII в., верховья Волги [УААК 1838: 86].
6 - Мещера (Мещора), название реки близ Цны, XVII в. [УДАИ 1875: 244].
7 - Мещерские города, в верховьях Оки, XVII в. [там же].
8 - Мещерская слобода, на Оке, XVII в. [там же].
9 - Мещериха, река, левый приток Лобни, Клязьмы [Смолицкая 1976: 197].
10 - Мещерка, река, левый приток Оки [там же: 195].
11 - Мещерская Заводь, озеро, по правую сторону от Оки, между Те-шей и устьем Оки [там же: 273].
12 - Мещерское, озеро, рядом с рекой Мещеркой [там же: 195].
13 - Мещерской, овраг, правый приток Илемны, левый приток Мокши, Оки [там же: 193, 237].
14 - Мещорка, правый приток Кельца, левый приток Рановы [там же: 180] (тождественно 6?).
15 - Мещера, село бывшего Богородского уезда Московской губернии [СНМРИ (Моск.) 1862: XXIV 247].
16 - Мещерское, село бывшего Московского уезда и губернии [там же].
17 - Мещерское, село бывшего Подольского уезда Московской губернии [там же].
18 - Мещера, село бывшего Горбатовского уезда Нижегородской губернии [СНМРИ (Ниж.) 1863: XXV 173] (ср. 3).
19 - Мещерские горы, село бывшего Горбатовского уезда Нижегородской губернии [там же] (ср. 3).
20 - Мещерское, село бывшего Наровчатского уезда Пензенской губернии [СНМРИ (Пенз.) 1869: XXX 112].
21 - Мещерское, село бывшего Нижнеломовского уезда Пензенской губернии [там же].
22 - Мещерская, село бывшего Наровчатского уезда Пензенской губернии [там же].
23 - Мешера (?), село бывшего Раненбургского уезда Рязанской губернии [СНМРИ (Ряз.) 1862: XXXV 157].
24 - Мещерка, село бывшего Егорьевского уезда Рязанской губернии [там же].
25 - Мещерские выселки, село бывшего Михайловского уезда Рязанской губернии [там же].
26 - Мещерка, село бывшего Усманского уезда Тамбовской губернии [СНМРИ (Тамб.) 1866: XLII 172].
27 - Мещерский Липяжок, село бывшего Усманского уезда Тамбовской губернии [там же].
28 - Мещеряки, село бывшего Липецкого уезда и губернии [там же].
29 - Мещера, село бывшего Владимирского уезда и губернии [СНМРИ (Влад.) 1866: VI 172] (ср. 4).
30 - Мещерка, село бывшего Юрьевского уезда Владимирской губернии [там же].
31 - Мещерки, село бывшего Гороховецкого уезда Владимирской губернии [там же].
32 - Мещеры, село бывшего Владимирского уезда и губернии [там же].
33 - Мещеры, село бывшего Муромского уезда Владимирской губернии [там же].
34 - Мещерка, село бывшего Ярославского уезда и губернии [Кузнецов 1910: 100].
35 - Мещеры, село бывшего Кашинского уезда Тверской губернии [там
же].
поклонный камень у деревни Чёлохово - почитается и ныне .jpg)
Ареал топонимов
Ареал топонимов, в основе которых лежит этноним мещера, охватывает среднее и нижнее течение Москвы (15, 16, 24) вплоть до ее устья (1), далее идет по Оке (8, 10, 12, 2), вклиниваясь в правобережье в районе Рязани (в грамотах мы встречаем понятие Мещерский рубеж, который, судя по контексту упоминаний, пролегал к юго-востоку от современной Рязани, между Переяславлем-Рязанским (современная Рязань) и Рязанью (ныне городище Старая Рязань) [см. ДДГ 1950: 85, 334, 338], уходя на юго-запад от Рязанщины в верховья Дона (26, 27, 28), в верхнем течении Мокши (13, 18, 19, 20, 21, 22, 24), Рановы (14, 23) и далее, выше Теши (11); на севере граница ареала проходит по всему течению Клязьмы от верховья (9) до устья (3, 18, 19); отдельные названия встречаются и к северу от Клязьмы (5, 34, 35).
С XV в. название Мещера (Мещерская земля) употребляется в русских памятниках только как название области. В XVI в. правобережную часть Мещеры занимала мордва, ср. сообщение из «Истории о великом князе Московском» Андрея Курбского: «А нас тогда послал со тремянадесять тысящей люду чрез Резанскую землю и потом чрезъ Мещерскую, идѣже есть мордовский языкъ» [БЛДР 1999: 11 282].
Были предложены две этимологии этнонима мещера: от морд. *ḿeškär ‘пчеловод’ (И.И.Миккола) и в связи с самоназванием венгров megyer, magyar и названием народа можар (мажяр), упоминаемого среди народов, принявших участие в походе на Казань (О.Н.Трубачев) [Фасмер 1996: II 616 (дополнение)]. Вторая этимология вызывает у нас сомнение: фоне-тически мещера затруднительно связать с megyer, magyar (из угор. *mańćɜ ‘человек, мужчина’ < др.-ир. Mȧnuṣa- [см. UEW 1988: 866], да и формы, приводимые у Иордана и ал-Идриси, гораздо ближе к *ḿeškär, чем к me-gyer, magyar.
Как полагают, к этнониму мещера восходит родоплеменное название казанских татар мишар; вопрос о происхождении мишарей пока остается открытым [см. Махмутова 1978: 4].
Учитывая географическую близость Мещерского края к территории проживания мордвы, некоторые ученые высказывали предположение, что язык мещеры был близок к мордовскому [Попов 1945] или даже являлся его диалектом [Финно-угры... 1987: 92].
Иная точка зрения у П.Рахконена , который считает, что топонимические данные свидетельствуют о пермском происхождении мещеры. Научным сообществом эта гипотеза поддержана не была [см., например, Напольских www].
Языковым наследием волжско-финского населения Поочья (в т.ч. и мещеры) считается явление цоканья в местных говорах (Д.К.Зеленин, В.Н. Сидоров, Р.И.Аванесов, Н.Н.Соколов, Г.А.Хабургаев).
Проблема изучения расселения и языка летописной мещеры по данным топонимии была поставлена в небольшой статье И.А.Кирьянова , однако дальнейшего развития не получила. В 90- е гг. по-является ряд публикаций, в которых делаются попытки обобщить исторические сведения о мещере (В.И.Лебедев, А.М.Орлов, Р.Ж.Баязитова и В.П. Маладихин), но лингвистическая сторона вопроса по-прежнему остается за пределами внимания исследователей (если не считать упомянутую выше статью П.Рахконена).
Анализ топонимии мещерского происхождения осложняется многослойностью финно-угорской топонимии Мещерского края: так, по исследованиям М.Фасмера, территория к востоку от Москвы, включая основную часть Мещерской низменности, входит в ареал распространения мерянской топонимии; мордовские названия распространены вплоть до правобережной части бассейна Средней Оки, охватывая на левобережье лишь нижнюю и среднюю Пру и окрестности Касимова [Монгайт 1961: 218]. Особенно актуальной представляется задача разграничения мещерской и мордовской топонимии (с учетом гипотезы о близком родстве этих языков). С целью избежать возможного смешения этих топонимических слоев мы исключили из нашего рассмотрения перечисленные выше территории Мещеры, на которых зафиксировано присутствие мордвы.
Ввиду вышесказанного понятно, что исходным методологическим приемом нашего исследования должно быть сравнение субстратной топонимии Мещерского края с данными мордовских языков, что даст возможность установить черты сходства и отличия между последними, с одной стороны, и мещерским языком, с другой. Ниже дается этимологический анализ гидронимов Поочья (за пределами территории исторического про-живания мордвы, которая локализуется в междуречье Ока - Цна - Сура [см. Матичак 2007: 36]), соотносящихся с мордовскими лексемами (материал взят из каталога Г.П.Смолицкой ); названия перечисляются в порядке географического расположения обозначаемых ими объектов в направлении к устью Оки.
изображение мещёры в Шиловском краеведческом музее .jpg)
Левые притоки Москвы от Рузы до Пехорки.
Нудаль (Нудоль, Нудыль) - ср. эрз. нудей ‘камыш’ [Э-РС 1993: 420] (мокш. нюди ‘тростник’ [см. Вершинин 2004-: III 298]).
Велога - ср. эрз., мокш. веле ‘село’ [Э-РС 1949: 48; М-РС 1993: 26] или к эрз. велия ‘вихрь, смерч’ (ср. фин. диал. vilo, vileä ‘косой, с перекосом’
(= vino) [Вершинин 2004-: I 46]).
Левые притоки Москвы от Пехорки (включительно) до устья.
Шувоя - ср. мокш. шову ‘пенистый’ М-РС 1993 173 (эрз. човов ‘то же’
[ОФ-УЯ 1976: II 262], мар. шовын, горн. шавынь ‘мыло’ [СлМЯ 1990-2005: IX 162]).
Лушата - ср. эрз. луш ‘беспросыпно ’ (в выражении весе луш удыть ‘все спят беспросыпно’) [Э-РС 1949: 127].
Нятынка (Нетынка) - ср. эрз. нетьке ‘ветка, ствол, стебель, ботва, ягодный куст’ [Э-РС 1949: 148; Вершинин 2004-: III 288], мокш. нетьке ‘ботва, стебель’ [М-РС 1993: 101].
Левые притоки Оки от Москвы до Солотчи (включительно). Мадров, овраг - ср. эрз. мадемс ‘ложиться (спать и т.п.)’, мадамо‘1) помост (на речке для стирки белья), 2) переход (из жердей или досок через ручей или речку)’ [Э-РС 1949: 127], мокш. мадомс ‘лечь’ [М-РС 1993: 84]; суффикс -р-, как в мордовском топониме Пичаркужа [см. Цыганкин. Топонимическая система... www]. Конечное -ов может быть суффиксом на русской почве.
Кондырка - ср. мокш. канда ‘запруда’ или кандо ‘занос’ (только в то-понимии) [Цыганкин 2004: 137].
Пещур - ср. эрз. пеште ‘орех’ [Э-РС 1949: 165], мокш. пяште ‘то же’ [Вершинин 2004-: III 350].
Вадры, озеро - ср. эрз. вадря ‘1) хороший, красивый; 2) добрый’ [Э-РС 1949: 38], мокш. вадряв ‘приглаженный’ [Вершинин 2004-: I 36].
Палтамское, озеро - ср. Палт, название оврага в сгоревшем лесу и лесной возвышенности в Мордовии [Цыганкин 2004: 267 (без объяснения)]. См. ниже.
Кельца (Кильца) - ср. эрз. келей, kelev, keleŋ ‘широкий’ [Э-РС 1949: 95; Вершинин 2004-: II 127], мокш. кели ‘то же’ [М-РС 1993: 49].
Маценец, озеро - ср. эрз. мацей ‘гусь’ [Э-РС 1949: 132], мокш. маци ‘то же’, мациень ‘гусиный’ [М-РС 1993: 88] или мокш. маця ‘мелкий, неглубокий (о водоеме)’ [там же: 89].
Левые притоки Оки от Солотчи (исключая) до Пры (исключая).
Шумошка (Шумуш, Шумокша; с. Шумашь, Шумошь) - ср. эрз. шуморқс ‘здоровый, крепкий’ [Э-РС 1949: 254].
Сщерок (Щерок) - ср. эрз. штердемс ‘прясть’ [Э-РС 1949: 253], штере ‘веретено’, в топонимии ‘круговорот реки’ [см. Цыганкин 2004: 418].
Сядрина, Сердина - ср. эрз. сярдо ‘лось’ [Э-РС 1949: 206].
Ибердь (Иберда), река; Ибердус, озеро - ср. эрз. ибардемс ‘быстро и много есть’, в котором выделяется корень иб-, сопоставляемый с тюрк.-тат. убу ‘глотать’ [см. Вершинин 2004-: I 81] (в номинационном отношении ср., например, Гълта/ Гълтъ/ Голтва (левый приток Псла) < праслав. *glъt-/ *gъlt- [см. Трубачев 1968: 73]); во второй части названия рефлекс фин.-угор. *ertä ‘сторона’ [см. UEW 1988: 625].
Сан (Санское), озеро - ср. эрз. сан ‘жила’, саньямс ‘сделаться вязким, клейким’ [Э-РС 1949: 190], мокш. сан ‘жила’, сану ‘1) глинистый; 2) вязкий, тягучий (о растворе и т.п.)’ [М-РС 1993: 137].
Покша, озеро - ср. эрз. покш ‘большой’ [Э-РС 1949: 170].
Лушмен, озеро - ср. эрз. лушмо ‘низина, отлогий овраг’ [Э-РС 1949:
127].
Пешека, озеро - ср. эрз. пешкс ‘орешник’ [Э-РС 1949: 165] (см. выше Пещур).
Штыра - ср. реку Штырма в Мордовии, название которой связывается с эрз. штере. см. выше Сщерок (Щерок).
Лушмадь (Лушнадь, Лушнань?) (см. выше Лушмен).
Левые притоки Оки от Пры (включительно) до Гуся (исключая).
Ошник - ср. эрз., мокш. ош ‘город’ [Э-РС 1949: 158; М-РС 1993: 107] (урал. *woča: ‘забор, затон’ [см. ОФ-УЯ 1974: I 408]).
Чада - ср. эрз. чадомс ‘уйти через край (о жидкости при кипении)’, чадо: чадоведь ‘половодье’ [Э-РС 1949: 244] (мокш. шада ‘то же’ [М-РС 1993: 168]).
Тюкогор, озеро - ср. эрз. тюқ ‘тупик’ [Э-РС 1949: 228].
Лакаша - ср. эрз. лакамс ‘кипеть’ [Э-РС 1949: 118], мокш. лаксемс ‘то же’ [М-РС 1993: 75].
Лашма - ср. эрз. лашмо ‘долина’ [Э-РС 1949: 120], мокш. лашма ‘лощина, долина’ [М-РС 1993: 77].
Пымлос - ср. мокш. пимс ‘вариться’ [М-РС 1993: 119].
Тылма, озеро - ср. эрз. тилим ‘болото (заросшее тростником)’ [Э-РС
1993: 662].
Перхи, озеро - ср мокш. перф ‘вокруг, около’, откуда топоним Перхляй [см. Цыганкин 2004: 274].
Пандусар - ср. эрз. пандо ‘гора’ [Э-РС 1949: 159], мокш. панда ‘то же’ [М-РС 1993: 112] и эрз. сара ‘развилка, ответвление’ (в топонимии) [Цыганкин 2004: 125].
Левые притоки Клязьмы от Шерны (Серой) до Киржача (исключая).
русская одежда в Рязанской области - заимствованы элементы мещёры .jpg)
Наличие гидронимов мордовского типа в бассейне Клязьмы отметил А.И.Попов ; предложенные им этимологии обладают разной степенью убедительности: некоторые из них не вызывают сомнений (Киржач, Пекша), принадлежность других названий к языку, близкому к мордовскому, представляется проблематичной (Липня, Пола, Нерль).
Печкура (Пешкура, Кечкура?)- ср. эрз. пешкс ‘орешник’ [ЭРС 1949: 165] или печқемс ‘перейти реку вброд’ [там же] (ср. аналогичное объяснение эрзянского топонима Печкема [см. Цыганкин 2004: 276]).
Морыза - ср. эрз. морамс ‘петь’, морыця ‘поющий’ [Э-РС 1949: 141], мокш. морсемс ‘петь’ [М-РС 1993: 93].
Ликоуша, озеро - ср. эрз. лиқша ‘греча, гречиха’ [Э-РС 1949: 123] (?).
Левые притоки Клязьмы от Киржача (включительно) до Пекши (исключая).
Киржач (Кержач) - ср. мокш. кержи ‘левый’ [М-РС 1993: 52] (А.И.Попов).
Киленка - ср. эрз. kil"ej, kil"eŋ ‘береза’ [Э-РС 1949: 99; UEW 1988: 169] (мокш. келу ‘то же’ [М-РС 1993: 49]).
Левые притоки Клязьмы от Пекши (включительно) до Колокши (исключая).
Пекша - ср. эрз. пекше ‘липа’ [Э-РС 1949: 163] (П.Равила [Никонов 1966: 323]), (мокш. päšе, päšks ‘то же’ ).
Селекша - ср. эрз. selej, seleng ‘вяз’ [Э-РС 1949: 192; ОФ-УЯ 1974: I 414], мокш. säli ‘то же’ (ср. многочисленные мордовские топонимы с этой основой [см. Цыганкин 2004: 325]).
Мурмога - ср. эрз. мурнемс ‘ругать’, мурномс ‘мурлыкать’ [Э-РС 1949: 142] (звукоподр.).
Ильма, Ильмахта, Ильмохта - ср. эрз. ильмештямс ‘ударить’ [Э-РС 1993: 209]. Напрашивающееся сопоставление с фин.-угор. *jilmä ‘небо’, во многих языках ‘погода’, представляется менее вероятным, так как это слово отмечено только в языках народов, никогда не проживавших на данной территории (прибалтийско-финских, саамском, пермских и обско-угорских) [см. ОФ-УЯ 1974: I 414]. Вторая часть связана с термином ах,
ахт, образующим в Западной Сибири гидронимы, обозначающие протоку, соединяющую озеро с рекой, небольшую реку [Мурзаев 1984: 60]. Эта основа отмечена в мордовских топонимах Ахтаб, Ахток [см. Цыганкин 2004: 31].
Тувка - ср. эрз. туво ‘свинья’ [Э-РС 1949: 225], мокш. тува ‘то же’ [М-РС 1993: 156] (учитывая соотнесенность с мордовскими словами и ряда соседних гидронимов, это объяснение представляется более вероятным, чем связь с мар. диал. тува ‘омут’ [СлМЯ 1990-2005: VII 228]).
Шуверка (Шуберка) - ср. мокш. шувару ‘песчаный’ [М-РС 1993: 174].
Левые притоки Клязьмы от Колокши (включительно) до Нерли (исключая).
Пещура - ср. эрз. пеште ‘орех’ [Э-РС 1949: 165] (ср. выше аналогичное название).
Сорокша (Серокша) - ср. эрз. соракадомс ‘1) вздрогнуть, 2) задрожать’ [Э-РС 1993: 602], сорк, наречно-изобразительное слово, передающее дрожь, вздрагивание, соркс ‘дрожь’ [там же: 603], мокш. сорнамс ‘дрожать (о голосе)’ [М-РС 1993: 144].
Выремша - ср. эрз., мокш. вирь ‘лес’ [Э-РС 1949: 54; М-РС 1993: 29].
Кувтига - ср. эрз. кувтолдомс ‘блестеть, сиять’ [Э-РС 1949: 113] (мокш. кфчядомс ‘сверкнуть, мелькнуть’ [Вершинин 2004-: II 176]).
Кукорша - ср. эрз. қукорьгадомс ‘съежиться, сжаться, скорчиться’ [Э-РС 1949: 114].
Тоярша (Стоярша) - ср. эрз. тояра ‘куст’ [Э-РС 1949: 224].
Кижтома, Кихтома - ср. эрз. кижнемс ‘хрипеть, осипнуть’ [Э-РС 1949: 99].
Мурмож (см. выше Мурмога).
Притоки Нерли.
Печуга - ср. эрз. печтямс ‘переправить, переправиться (через реку и т.п.)’ [Э-РС 1949: 165], печкемс ‘перейти вброд, переправиться’ [Вершинин 2004-: III 349].
Нилка, с. Нила - ср. эрз. нилемс ‘проглотить’ [Э-РС 1949: 148] (с номинационной точки зрения ср. выше Ибердь).
Теза, Пеза, Пежа - ср. эрз., мокш. пиземс ‘идти (о дожде), моросить’ [Вершинин 2004-: III 352]) или пиже ‘зеленый’ [М-РС 1993: 118], эрз. пиже ‘медь’.
Рокша, Ропта - ср. эрз. рокамс ‘хрюкать’ [Э-РС 1949: 187], мокш. рохамс ‘то же’ [М-РС 1993: 136].
Селекша - ср. эрз. селей ‘вяз’ [Э-РС 1949: 192] (ср. выше тождественное название).
Симинка, с. Сима - ср. эрз. симемс ‘пить’ [Э-РС 1949: 195], мокш. симомс ‘то же’ [М-РС 1993: 142]; в номинационном отношении ср. названия рек Питомша, бассейн Оки [Смолицкая 1976: 179, 183]; Питьба, левый приток Волхова, или см. ниже.
Кустирица - ср. эрз. кустемс ‘поднять’ [Э-РС 1949: 116].
Пиногорь - ср. эрз. пине ‘собакаʼ [Э-РС 1949: 167].
Урад - ср. эрз. урадомс ‘1) разматывать; 2) очищать, промывать (кишки животного); 3) дохнуть’ [Э-РС 1949: 233; Э-РС 1993: 696], мокш. урадомс ‘пасть (о скоте)’ [М-РС 1993: 161].
Тума (Тумка) - эрз. тумо ‘дуб’ [Э-РС 1949: 227], мокш. тума ‘то же’ [М-РС 1993: 156] (? также мар. горн. тумо ‘то же’ [СлМЯ 1990-2005: VII 254]).
поклонный камень около городища Старая Рязань .jpg)
Вышехро - ср. эрз., мокш. виш ‘полба’ [Э-РС 1949: 54; М-РС 1993: 30].
Левые притоки Клязьмы от Нерли (исключая) до Тезы (включительно).
Калдомка - ср. эрз. кальдердемс ‘дребезжать, звенеть, бряцать’, калдордомс ‘издавать звуки, подобные звукам погремушки, колотушки и т.п.’ [Э-РС 1949: 87, 89], мокш. калдордомс ‘стучать, греметь, грохотать, громыхать (о телеге, посуде)’ [М-РС 1993: 42] или эрз. кальдяв ‘плохой’ [Э-РС 1949: 89].
Скамоба (Скалюба?) - ср. эрз. скал ‘корова’ [Э-РС 1949: 196], мокш. скал ‘телка’ [М-РС 1993: 143].
Исколяшка (Искаляшка). Аналогично предыдущему; начальное И- на
русской почве, ср. Идолга, Иструга и др.
Пежа (см. выше Теза, Пеза, Пежа).
Шерша, Ширеша - ср. эрз. шержев ‘седой’ [Э-РС 1949: 250] (?).
Янкань - ср. эрз. ёнкс ‘сторона, направление’ [Э-РС 1949: 70], мокш. ян ‘тропа’ [М-РС 1993: 184].
Наромша (Нарамша) - ср. эрз. нар ‘трава, луг’ [Вершинин 2004-: III 276], мокш. нар ‘трава-мурава’ [М-РС 1993: 99].
Смехро, Селехра - ср. эрз. селей ‘вяз’ [Э-РС 1949: 192] (см. выше Селекша).
Сезехра - ср. эрз. сеземс ‘перейти, переехать (в т.ч. реку)’ [Э-РС 1949:
192].
Ламо, озеро - ср. эрз. ламо ‘много’ [Э-РС 1949: 119], мокш. лама ‘то
же’ [М-РС 1993: 75].
Печехра, озеро (см. выше Печуга).
Пешек - ср. эрз. пешкс ‘орешник’ [Э-РС 1949: 165] (ср. выше Пешека).
Теза (см. выше Теза, Пеза, Пежа).
Лисва - ср. эрз. лисьма ‘колодец’, лись (лиссь, лисемс) ‘выйти, прорас-
ти’ [Э-РС 1949: 124], эрз., мокш. лисьмапря ‘родник’, мокш. лихтибря ‘то
же’ [Вершинин 2004-: II 214].
Ванчель - ср. эрз. ванькс ‘чистый’ [Э-РС 1949: 43], мокш. диал. ванькс
‘целиком’ [Вершинин 2004-: I 40].
Палешка, с. Палех - ср. эрз. палакс, название растений (крапивы и других обжигающих кожу) [Э-РС 1949: 158], мокш. палокс ‘крапива’ [М-РС 1993: 111] (? есть и мар. пал ‘дальний, далекий’ [СлМЯ 1990-2005: V 20]).
Сердуг, Серзух - ср. эрз. сярдо ‘лось’ [Э-РС 1949: 206].
Сало (Салоль?), озеро - ср. эрз., мокш. сал ‘соль’ [Э-РС 1949: 189; М-РС 1993: 137].
Понехра, озеро - ср эрз., мокш. понамс ‘вить’ [Э-РС 1949: 172; М-РС
1993: 123].
Нозоха, Нозага - ср. мокш. нозомс ‘сосать’ [М-РС 1993: 102]; в номинационном отношении ср. гидронимы Сосонка, Сосулька в бассейне Оки [Смолицкая 1976: 116, 153].
Мурма (см. выше Мурмога, Мурмож).
Левые притоки Клязьмы от Тезы (исключая) до устья.
Пузехра, озеро - ср. эрз. поза ‘квас’, позаня ‘1) кислый (о лице), 2) мутный (о глазах)’ [Э-РС 1949: 170]. Мордовский топоним Пуза лей сопоставляется с коми пузга, пузым ‘нанос, песчаное дно реки’ [Цыганкин 2004: 295].
Вичехра (Витехра?), овраг - ср. эрз. вить ‘правый’ [Э-РС 1949: 54].
Селихра, озеро - ср. эрз. селей ‘вяз’ [Э-РС 1949: 192] (ср. выше Селекша, Селехра).
Ламхра, озеро (см. выше Ламо).
Кощела - ср. эрз. кошт ‘воздух, пар’ [Э-РС 1949: 111]; с точки зрения номинации ср. этимологию названия озера Ильмень [см. Фасмер 1996: II 128].
Ландех (Ландих) - ср. эрз., мокш. ландямс ‘присесть на корточки’ [Э-РС 1949: 119; М-РС 1993: 76] (ср. русские гидронимы типа Нича: никнуть).
Пурех - ср. эрз. пор ‘мел’ [Э-РС 1949: 172], мокш. пур ‘то же’ [М-РС 1993: 130] (? также в мар. [см. СлМЯ 1990-2005: V 185]).
Вельевамиха - ср. эрз., мокш. вель-, корень слов с общим значением ‘верхний’: эрз. вельга, вельдерьма, велькс, мокш. вельф, вельхкс и др. [см. Э-РС 1949: 48; М-РС 1993: 26].
Пурех (см. выше).
Кельмань - ср. эрз. кельме ‘холодный’ [Э-РС 1949: 96]; многочисленные мордовские топонимы с этой основой приводит Д.В.Цыганкин [см. 2004: 229].
Ламех (см. Ламо, Ламхра).
Уварех, озеро - ср. эрз. увардомс ‘перемотать’ [Э-РС 1949: 229].
Печкур (см. выше Печкура).
Печура (см. выше Печуга, Печехра, Печихра).
Пекша (см. выше аналогичное название).
Парсух, Пардух - ср. мокш. парсемс ‘мычать, блеять’ [М-РС 1993: 113].
Покша (см. выше аналогичное название).
Пурхомской, источник - ср. эрз. пургамс ‘брызнуть’ [Э-РС 1949: 180] (? также мар. пургалаш ‘то же’ [СлМЯ 1990-2005: V 415]).
Пуряма, озеро (ср. выше Пурех).
Правые притоки Клязьмы с верховья до Судогды (исключая).
Сеньга - ср. эрз. сэней, мокш. сени ‘род рыбы’ [ОФ-УЯ 1974: I 417; см. Ююкин 2013: 286].
Таймыга - ср. эрз. таймаскадомс ‘1) оцепенеть, стать неподвижным, 2) перен. присмиреть, утихнуть’ [Э-РС 1993: 641], таймаза ‘смирный’ [Э-РС 1949: 207], мокш. таймаза ‘оторопевший’ [М-РС 1993: 151].
Как свидетельствуют результаты проведенного исследования (количество и близость выявленных соответствий), мещерский язык находился в отношениях близкого родства с мордовскими языками, особенно с эрзянским; его связи с мокшанским языком являлись гораздо более отдаленными.
из 84 рассмотренных выше гидронимов 43 (51,1%) находят соответствия в эрзянском языке (по крайней мере в форме, соответствующей фо-нетическому облику гидронима), 33 (39,3%) обнаруживают близкие параллели как в эрзянском, так и в мокшанском языках, и лишь 8 (9,5%) названий соотносятся с мокшанскими лексемами, не имеющими близких форм в эрзянском.
В семантическом отношении среди основ гидронимов преобладают названия растений и животных, основы с процессуальными значениями, характеризующими те или иные свойства водоемов (по издаваемому звуку, движению воды, форме русла), географические термины.
Важно отметить, что только 6 гидронимов (Ландех, Палех, Пурех, Пурхомской, Тувка, Тума, Шувоя) могут быть соотнесены как с мордовскими, так и с марийскими словами; таким образом, возможность наличия в рассмотренном материале мерянских элементов незначительна.
При всей близости мещерского языка к мордовскому, гидронимия свидетельствует о наличии в нем ряда особенностей, отличающих его от последнего и, соответственно, создающих своеобразие языка мещеры.
В области фонетики обращают на себя внимание следующие черты (разумеется, о полноценной фонологической реконструкции речь идти не может; мы оперируем лишь наиболее обобщенными звукотипами, на которые условно распространены фонологические характеристики фонем мордовских языков).
1. Более широкое распространение зубных согласных, наличие их во многих случаях в соответствие мордовским консонантам другого места образования:
а) зубной (твердый) ~ морд. зубно-небный (мягкий): Вадры, Велога,
Вышехро (изменение возможно и на русской почве), Тылма;
б) зубной ц ~ морд. средненебный j: Кельца, Келецкое;
в) зубной т ~ морд. губной п: Теза ~ Пеза, Пежа;
г) зубной л ~ морд. средненебный j: Нудаль (смягчение конечного со-
гласного могло произойти на русской почве).
2. Отличия в употреблении фрикативных согласных, которые отразились в следующих явлениях: неразличение зубных и небных фрикативных (Пеза, Теза ~ Пежа), неразличение переднеязычных смычных и фрикативных (Морыза, Сердуг ~ Серзух, Пардух ~ Парсух), глухой фрикативный χ (отсутствующий в исконно мордовских словах [см. ОФ-УЯ 1974: I 284]) в соответствие мордовскому смычному (Пурхомской, названия с формантом -ех (см. ниже)).
3. Cохранение η в тех случаях, когда в мордовском он перешел в j: Киленка, Маценец.
4. у ~ эрз. о: Пандусар, Пузехра, Пурех, Пуряма, Шувоя. Переход о в у присущ и удмуртскому языку.
5. Палатальный гласный е в соответствие мокшанским велярным а, и: Шуверка, Пеза (Пежа). Переход а > е (правда, лишь в конце слова) известен и в северных диалектах саамского языка [см. ОФ-УЯ 1974: I 193].
В области словообразования гидронимия мещерского происхождения почти не обнаруживает специфических черт по сравнению с мордовскими языками по составу словообразовательных средств: почти все финалы названий (кроме (-л)-ос/ -ус и -юб-) могут быть возведены к финно-угорским именным суффиксам, известным и на мордовской почве, в т.ч. в качестве топонимических формантов [см. ОФ-УЯ 1974: I 337-359; ОФ-УЯ 1976: II 299-304; Цыганкин 1981: 34-56; Цыганкин.
.jpg)
Топонимическая -юб- : Скалюба; -адь: Лушмадь/ Лушнадь, -ата: Лушата - *-t-, морд. -да/ -до (непродуктивный); -ел- : Ванчель, Кощела - *-l-, морд. -ла (топоним Тумала); -ма: Сотьма, Шартма, -ам- : Палтамское, -ом- : Калдомка, Кижтома/ Кихтома, Пурхомской, -ям- : Пуряма - *-m-, морд. -ма/ -мо (непродуктивный); -ань: Кельмань, -ен- : Лушмен, Сегдено, Товден/ Тогден, -ын- : Нятынка - *-n- (*-ń-?), морд. -нь; -р- : Кондырка, Мадров, Тынорец (ср. Тынус) - *-r-, морд. -р, -рь/ -ра, -ре (непродуктивный); (-л)-ос: Пымлос, Уколос, -ус: Тынус (Тунус); -кша: Селекша, Сорокша -морд. -кш (топоним Потякш) или из фин.-угор. *икса/ *икша ‘залив, заводь’, ср. мар. икса; -ш- : Шумошка, -ша: Выремша, Кукорша, Рокша, Тоярша, Наромша - *-ś-, морд. -ш (топоним Каргаш); сложение основ: Вельевамиха, Пандусар. Относительно происхождения форманта [-ас-/] -ос/ -ус, встречающегося на широкой территории распространения финно-угорских языков, существуют различные мнения.
Интересные наблюдения могут быть сделаны относительно некоторых гидронимических формантов, восходящих к полнозначным словам.
Формант -ех, встречающийся в нескольких гидронимах в низовье Клязьмы (Варех, Ламех, Ландех, Люлех, Палех, Пурех, Уварех) и, несомненно, восходящий к рефлексу урал. *joke̮ ‘река’ [ОФ-УЯ 1974: I 403] (подобно -ега/-ога в топонимах прибалтийско-финского происхождения, перм. -юг и др.), ввиду своей ареальной ограниченности, носит, очевидно, диалектный характер. Несмотря на то, что три гидронима этой группы имеют также близкие параллели в марийском, нет оснований предполагать его мерянское происхождение, поскольку мерянский рефлекс этого слова (*juk < *joGǝ [Ткаченко 2007: 117]) значительно отличается от форманта -ех в фонетическом отношении; кроме того, основа названия Ламех, повторяющаяся в ряде других названий, не имеет соответствия в марийском.
О названии Люлех см. ниже. Этот детерминатив представлен в мещерской гидронимии во многих вариантах русской адаптации, значительно облегченной его созвучием с распространенными суффиксами русского языка: ср. Серзух, Пардух (Парсух); Велога, Мурмога; Нозоха; Кувтига; Таймыга.
Наличие рефлекса урал. *joke̮ ‘река’ ‒ очень яркая черта, отличающая мещерские диалекты от мордовских, в которых река обозначается древним заимствованием из балтийских языков (эрз. лей, мокш. ляй).
Формант V + хра, V + хро (Вышехро, Селехра (Смехро), Сезехра, Печехра, Понехра, Пузехра, Вичехра (Витехра?), Селихра, Ламхра; из фин.-волж. *jähre (-ǝ) ‘озеро’ [см. SKES 1955-1978: I 132]) считают мерянским [Альквист 2000: 25 и сл.].
Однако тот же автор отмечает то обстоятельство, что этот формант крайне редок в топонимии Ярославского края (т.е. на центральной мерянской территории) и распространен в основном в среднем и нижнем течении Оки и нижнем течении Клязьмы, в бассейне Пры и Гуся и восточнее (в наших материалах гидронимы этого типа представлены только в среднем и нижнем течении Клязьмы от Нерли до устья), т.е. соотносится скорее с территорией расселения мещеры, а не мери. Все гидронимы этого типа хорошо этимологизируются путем привлечения данных мордовских языков, тогда как ни одна основа не имеет параллелей в марийском.
Этот формант свидетельствует об отсутствии в мещерском рефлексе этого слова уменьшительного суффикса -ке, присутствующего в обоих мордовских языках (эрз. эрьке, мокш. эрьхке). В отдельных случаях представлены и другие фонетические варианты этого детерминатива: -горь (Пиногорь, Тюкогорь), -гря (Кумагря, см. ниже); вероятно, они возникли по аналогии с определенными словами русского языка, ср. многочисленные топонимы со второй частью -горь(е) < гора, возгря ʻсопляʼ и под.
Формант -ур(а) (Печкура, Печкур, Печура; Пещура, Пещур) известен и в мордовском; он восходит к сохранившемуся только в топонимии слову со значением ʻвозвышенностьʼ [см. Цыганкин. Из наблюдений... www]. В гидронимии это слово могло употребляться в значении ‘верховье’, ср. использование слова пря, собственно ‘голова’, в значениях ‘вершина’ и ‘верховье’ [см. Цыганкин. Топонимы... www].
Наиболее сложной задачей является реконструкция лексики мещерского языка, не имеющей соответствий в мордовском. Надежным представляется привлечение для решения этой задачи лишь тех названий, фонетический облик которых противоречит установленным исследователями законам мерянского языка.
В отобранных по этому критерию гидронимах обнаруживается целый ряд основ, не известных на мордовской почве, однако соотносящихся с лексемами, которые относятся к различным хронологическим пластам лексики финно-угорских языков:
1. Уральский: Кумагря: урал. *koj(e̮)-mɜ: ? удм. кум: сара-кум ‘зырянский’, выжы-кум ‘родство’ (выжы ‘корень’), ? коми коми ‘зырянин, зырянский’, коми-пермяц. коми ‘пермяцкий’, манс. χum, χom ‘мужчина, муж, человек’ (ед. ч.), венг. hím ‘самец’, селькуп. qum, qup ‘человек, селькупский’ [ОФ-УЯ 1974: I 401].
2. Финно-угорский: Люлех (Люлих) : фин.-угор. *lewle ‘дух, душа’: фин. lӧyly ‘пар’, эст. leil (leile, leili) ‘то же’, ? саам. liew"lä ‘то же’, удм. lul, коми lol-, хант. lil, LĭL, манс. lil, lili, венг. lēlek ‘душа’ [ОФ-УЯ 1974: I 424].
Чрезвычайно любопытен ряд эндемичных соответствий с обско-угорскими языками:
Сегдено (Сегденское, Сегдино, Сегодино, Сегодань) ‒ ср. хант. sǝvty ‘плести, вязать’ [Скамейко, Сязи 1992: 81], диал. (вах.) sӧγt̄ä (пов. sǝ̈γu) ‘плести, сплетать, сплести; вить, свивать, свить, завивать, завить’ Терешкин 1961: 187], (приурал., Усть-Соб) sǝγta ‘мотать, намотать’, (шурышкар., Сынь) syγty ‘собирать, сматывать’, sǝγǝnsa ‘сборка, наматывание’ [ДСХЯ 2011: 121, 122], манс. soγtantaŋkve ‘наматывать, свертывать’[Баландин, Вахрушева 1958: 107]; Сойма ‒ ср. хант. sajǝm, sojǝm, sojam , soyam ‘ручей, маленькая речушка; овраг с водой’ [Скамейко, Сязи 1992: 80], диал. (вах.) säb (1 ед. sivǝ̈m) ‘ручей, вытекающий из озера’ [Терешкин 1961: 185], манс. soyum ‘ручей, родник’, soym ‘то же’ (юж.-манс. (конд.)) [Баландин, Вахрушева 1958: 107], sōjim ‘лес на берегу ручья’, sojim ‘болотистая трясина’, sɔjem ‘ручей’; ср. Сойма, река в бассейне Печоры [ГВР www]; Товден (Тогден) (река), Тогда (озеро) ‒ ср. манс. tɛ̮jǝt, tajt (Nom. pl. tajtǝt), tē̮t, tājǝt , tāyt ‘рукав’ [Ромбандеева, Кузакова 1982:122], Tagt ‘река Сосьва’ [Баландин, Вахрушева 1958: 114], из которого объясняется также название реки Тавда [Фролов 1994: 215].
Формы гидронима Товден (Тогден) даже отражают чередование g/v, присущее обско-угорским языкам.
3. Финно-пермский: Симинка (Сима) (?) : фин.-перм. *simɜ ‘ржавчина; ржавый, черный’: мар. šim, šimÿ, šeme ‘черный’, ? удм. syny- : synomy-‘ржаветь, заржаветь’, коми sim ‘ржавчина, ржавый, смуглый’ [ОФ-УЯ 1974: I 427]; в удмуртском языке находят соответствия основы гидронимов Тынорец, Тынус (ср. удм. диал. tyn ‘тихий, бесшумный, спокойный’ [У-РС 2008: 669]) и Палтамское (ср. paltï, послелог ‘близко, около’ [там
же: 509]; ср. объяснение мордовского топонима Перхляй от тождественного в грамматическом и семантическом отношении слова (см. Перхи).
4. Прибалтийско-финский: Тетрух, ср. фин. teeri, карел. tetri, tedri, t́odri, (ливв.) tedri, (люд.) tedri, tedŕ, вепс. t́edr, t́edŕ, вод. tedre, эст. teder, лив. tèddõrz ‘тетерев’ (из балт.) [см. SKES 1955-1978; UEW 1988: 794; С-ОС 2007: 61; NES 2007: 1289].
Наибольшая концентрация мещерских гидронимов наблюдается в зонах от Москвы-реки до Пры, от Пекши до Колокши и близ устья Клязьмы.
Как свидетельствуют их фонетические особенности, древнерусская адаптация этих названий произошла после окончания праславянской эпохи, однако до исчезновения редуцированных в слабой позиции (т.е. ранее второй половины XI в.), ср. Кельца, Сеньга на западной и восточной границах мещерского ареала соответственно.
_______________________________________________________________________________________________________________
ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ И ФОТО:
Команда Кочующие
Егорьевский курьер, № 25, 2011
http://www.kominarod.ru/gazeta/usersnews/2011/06/20/usersnews_2105.html
http://merjamaa.ru/
Б.А. Куфтин "Культура Мещёры". Москва 2016. Merja-press. Формат А5. 155 страниц с иллюстрациями.
Иванов А. Раскопки в селе Пустоши, Судогодский уезд Владимирской губернии 1924 г. Владимирское издательство «Призыв» 1925 г.
Сайт Википедия
Напольских В. В. Булгарская эпоха в истории финно-угорских народов Поволжья и Предуралья // История татар с древнейших времён в семи томах. Том 2.
Орлов А. М. Мещера, мещеряки, мишари
Археология
Археология связывает с этим племенем могильники и городища -XII веков , расположенные по среднему течению Оки.
Выводы А. Иванова по материалам Пустошенского могильника мещеры :
Народность могильника по характеру и составу своего инвентаря Пустошенский могильник принадлежит к тому типу погребений, который знаменует, по-видимому, особую культуру. Характерными признаками данного типа следует признать: присутствие пластинчатых шейных гривен с цилиндрическими привесками, пластинчатых луновидных серег с такими же привесками, витых из проволоки шейных гривен с конусообразными шипами на концах, большого количества раковин каури и довольно грубых, но оригинальных имитаций из проволоки различных курганных находок, как то: шейных гривен и браслет с завязанными концами, ажурных подвесок и типичных на цепочках привесок в виде цилиндриков и ромбов. Все описанного типа вещи согласно приписываются финскому или во всяком случае инородческому племени, предшествовавшему славянской колонизации края.
История
Первое упоминание о мещере мы [ ] находим у Иордана : Новейшая публикация «Гетики» Иордана представляет текст списка в следующем виде:
«thiudos: Inaunxis Vasinabroncas Merens Mordens Imniscaris Rogas Tadzans Athaul Nauego Bubegenas Coldas» [Иордан, 116]. Его следует интерпретировать как сильно испорченный фрагмент текста на готском языке [Анфертьев 1994: 150-151], оригинал которого в части, касающейся интересующих нас территорий от Прибалтики до средней Волги можно восстанавливать примерно как «*þiudos: in Aunxis Vas, in Abroncas Merens, Mordens in Miscaris, Ragos stadjans / stadins » и переводить: ‘[покорил] народы: в Аунуксе - весь, в Абронкасе (?) - мерю, мордву в Мещере , [по] Волге местности [атаул, навего, бубегенов, кольдов]’.
Упоминания о Мещере также встречаются в Толковой Палее - памятнике древнерусской литературы XIII века и в русских летописях (например, в связи с походом Ивана IV на Казань). Мещера как область в исторических документах впервые упоминается в 1298 г. при переделе власти между Бахметом Усейновым сыном Ширинским, «выдворившем из Мещеры Махмета царя Осан-Уланова сына Крымскова». Во второй раз Мещера упоминается в 1392 г . в русской летописи в связи с обретением земли (одновременно с другими приокскими городами - Тарусой , Муромом , Нижним Новгородом , расположенными от верховья до устья р. Оки), великим князем Василием Дмитриевичем у золотоордынского хана Тохтамыша .
Отличительной особенностью мещеры является цоканье . До сих пор его можно встретить в мещерских селах Сядемка, Вяземка и других. Ареал распространения цоканья - Поочье на территории былого расселения мещеры, в Земетчинском районе Пензенской области.
Материальная культура
Культура была близка к культуре эрзян , так например у мещеры были распространено набедренное украшение, такое как пулагай.
В связи с предположением о наличии у древних славян вертикального ткацкого стана, Н. И. Лебедева приводит сведения о ткачестве «пулагаев» «русской мещерой» с. Мелехова Рязанской обл. и с. Вяземка Земетчинского района Пензенской обл., которые представляют из себя «затканную полоску с очень длинной красной шерстяной бахромой». При этом она подчеркивает, что территория «обитания мещеры совпадает с поселениями Городецкого типа, в которых бытовал вертикальный ткацкий стан».
Одним из локальных вариантов южновеликорусского типа одежды Г. С. Маслова считает костюм заокской части Рязанской и Тамбовской областей - «русской мещеры» - одной из древнейших групп южновеликоруссов. Здесь сохранились очень старые черты, восходящие, по мнению автора статьи, к вятической одежде (понева, тип головных уборов) и черты, которые сближают одежду русского населения с одеждой народов Поволжья (особенно мордовской) -тип лаптя, черные повилы, раковины-ужовки, пулагай-пояс с бахромой.
Антропология
Гипотеза о генетическом родстве русской мещеры и татар-мишарей в 1950-е годы подверглась проверке учеными научно-исследовательского института антропологии МГУ. На основании антропологических материалов они высказались «против точки зрения, утверждающей единство происхождения мишарей и так называемой русской мещеры», и указали на возможность генетической связи русской мещеры с локальными «группами мордвы-эрзя».
Академик Т. И. Алексеева пишет:
«Русские с территории обитания муромы также очень сходны с мещерой. У них относительно светлая пигментация, ослабленное развитие бороды, очень узкое лицо, преимущественно прямой нос и т. д. Этот факт может быть истолкован как подтверждение связи мещеры и муромы, а при учете того, что в населении, окружающем эти группы, проявляются иные антропологические типы - валдайский и восточновеликорусский, - как подтверждение генетического родства этих реликтовых восточнофинских приокских групп.»
«Локализация такого своеобразного морфологического комплекса на относительно изолированной территории позволяет поставить вопрос о выделении нового антропологического типа в систематике Восточной Европы. На основании сходства с ильменским его можно отнести к восточноевропейской контактной группе типов североевропеоидной или балтийской малой расы (по Чебоксарову). Последовательно проводя географический принцип в обозначении расовых типов, следует назвать его среднеокским.»
«Сравнение черепов мещеры, мери и муромы с восточнославянскими, с одной стороны, и с финноугорскими - с другой, говорит о значительно большем сходстве их с первыми. В этом смысле мы можем говорить о генетических связях восточнославянских и восточнофиннских народностей на территории Волго-Окского бассейна, возникших задолго до их этнического оформления.»
Примечания
- Боровков Е. Мордва, мурома и мещера - древнее население Верхнего Поволжья (неопр.) . Historicus.ru .
- Иванов А. Раскопки в селе Пустоши, Судогодский уезд Владимирской губернии 1924 г. Владимирское издательство «Призыв» 1925 г.
- Напольских В. В. Булгарская эпоха в истории финно-угорских народов Поволжья и Предуралья Архивная копия от 29 августа 2014 на Wayback Machine // История татар с древнейших времён в семи томах. Том 2.
- Орлов А. М. Нижегородские татары этнические корни и исторические судьбы. Ниж. Новгород, 2001.
- Мещера (неопр.) (недоступная ссылка) . Дата обращения 22 июня 2014. Архивировано 20 июня 2014 года.
- Русская традиционная культура конца XIX-начала XX вв.
- Язык русской деревни
- Алымов С. С. На пути к "Древней истории народов СССР. Малоизвестные страницы научной биографии С. П. Толстова // Этнографическое обозрение, 2007, № 5. С.129.
- Зеленин Д. К. Великорусские говоры с неорганическим и непереходным смягчением задненебных согласных в связи с течениями позднейшей великорусской колонизации. 1913.
- Зубова поляна
- Орлов А. М.
На границе трёх областей России - Московской, Владимирской и Рязанской - раскинулась неповторимая страна лесов, изумрудных болот и озёр, неторопливых рек и янтарных сосняков, наполненных чистейшим воздухом. Это знаменитая Мещёра.
Мещёра - низменная равнина в междуречье рек Оки, Клязьмы, Москвы, Судогды («чистая вода») и Колпи. Судогодские предания рассказывают, что сам Иван Грозный во времена Казанского похода купался в хрустальной родниковой воде Судогды. В тиши судогодских лесов на берегах чистых рек русские помещики в XVIII-XIX вв. строили свои усадьбы. Самой удивительной из них, которую в народе называли «царская», была усадьба предводителя губернского дворянства В. С. Храповицкого. Парк-дендрарий, каскады фонтанов, замок, построенный в традициях западноевропейской архитектуры, - всё это удивляло и восхищало современников.
Центральная часть Мещёры целиком относится к бассейну Оки. Главными реками здесь являются Поль и Бужа. В среднем и нижнем течении реки сильно меандрируют.
Перекаты чередуются с плёсами. С перекатов вода с живым журчанием струится по каменистому дну, спешит скорее вырваться на простор. Сливаясь, реки образуют систему Клепиковских озёр, из которых вытекает Пра - главная артерия Мещёрской низменности.
С юга и востока Мещёра ограничена огромной петлёй среднего течения Оки, с севера - впадающей в неё Клязьмой, а с запада - рекой Москвой. В этом треугольнике лежит сильно заболоченная зандровая с многочисленными озёрами. Уникальное, драгоценное украшение - пойменные окские луга, интересны и высокие пойменные «гривы» и холмы. Они сильно остепнены. Здесь соседствуют и даже переплетаются типчак, таволга обыкновенная, козлобородник луговой, подмаренник северный, много клубники. В густой траве мелькает землеройка-белозубка. Особенно красивы луга в пору цветения белоснежной таволги обыкновенной, заполняющей сплошь всё пространство между пойменными лесными куртинами, и разбросанного по этому белоснежному полю крупными ярко-жёлтыми корзинками козлобородника восточного, розово-красной крупноцветковой гвоздики Фишера. С наступлением сумерек с луга уходят пёстрые краски и сам луг становится тёмным, как вода. Неожиданно раздаётся всплеск. Это небольшой выхухоль либо ондатра осматривают свои владения. На водоёме или на берегу можно увидеть кутору (землеройку). Прирусловую часть поймы Пры, а также некоторые лесные озёра плотно заселили бобры.
В настоящее время луга сохранены от распашки и используются под сенокосы и пастбища. Константин Паустовский писал: «Поверьте мне - я много видел просторов под любыми широтами, но такой богатой дали больше не видел и никогда, должно быть, не увижу». Во время весеннего разлива Пра поднимается до 5 м над меженным уровнем. На огромном пространстве бисером разбросанных округлых озёр, болот талые воды оказываются подпёртыми разливом Оки и Пры, поглощают озёра, болота, луга и леса. Над поверхностью воды остаются лишь вершины дюнных «гор».
Поражает необычайной загадочностью и дикой красотой самое крупное озеро - Святое. Оно мелководное, сильно заросшее, с песчаными, местами торфяными берегами. Тростник на водной глади уступает место рогульнику и сальвинии.
В Мещёре часто объединяются в крупные массивы, в которых сочетаются разные типы болот и разные растительные ассоциации. С ними, как правило, связана группа редких видов растений. А многие болотные сообщества относятся к разряду редких и исчезающих. Продолжительная и широкое развитие торфодобычи в регионе привели к исчезновению крупных болотных массивов и связанных с ними комплексов растений и животных, В задачи парка входит сохранение ставших уникальными болотных экосистем, их флоры и фауны. Низинные болота Мезиновское, Панфёрово, частично Тасинское, Рязанцевское и Староское заросли тростником и осоковым кочкарником с ивами. Низкорослые белоствольные берёзки соседствуют с неприхотливой ольхой. Осенью над глухими тёмными омутами под внезапными порывами ветра кружат бледно-розовые листья таволги. Большинство внепойменных озёр с торфянистыми берегами «питается» лесными речушками, пробирающимися сквозь торфянистые болота. Озёра Исихра и Святое-Лубяникское являются памятниками природы как уникальные водные объекты.
В растительном покрове края прослеживаются черты южной , хвойно-широколиственных и широколиственных лесов. Здесь же возникают переплетения «островов» сосновых боров и болот. Именно им посвящены лучшие страницы прозы К. Паустовского. По словам писателя, этот край «является одним из немногих уцелевших лесных островов, остатком „великого пояса хвойных лесов». Он тянулся некогда от Полесья до Урала». В настоящее время в заповеднике чистых ельников почти нет. Лесообразующая таёжная порода - европейская ель встречается довольно редко и в небольшом количестве, образуя заметные скопления в северной части на незаливаемых участках, на оподзоленных супесях.
Мещёра граничит с . Удивительное разнообразие растительных сообществ и создаёт здесь неповторимую мозаику: величественные сосновые боры и торфяные болота, светлые дубравы и затопленные черноольшаники, разбойничьи глухие чащи и пойменные луга, потаённые лесные озёра. Наибольшие по площади - мезотрофные (переходные) болота с пушицей. С большим трудом удерживаются здесь сосна и берёза белая. В центральной, заповедной, части парка находится знаменитое Бабье болото. Кочки с острой осокой достигают метровой высоты. В сырые годы оно практически непроходимо.
Холодные сфагновые болота - основные запасники воды. На толще сфагнума встречаются клюква, плотоядная росянка круглолистная. Низкорослая осока с грунокоренная пронизывает корневищами сфагновую дернину. Здесь можно увидеть лисицу и лося, бобра и барсука, лесного хорька и куницу, многих водоплавающих и хищных птиц.
Здесь часто встречаются волк, енотовидная собака, горностай, ласка, заяц-беляк, много кабанов. Изредка попадаются заяц-русак, американская норка. На всей территории заповедника живут белки. Восстановилась популяция бобра. В этом районе проходит южная граница ареала бурого медведя. Из млекопитающих Мещёры наибольшую ценность несомненно представляет русский выхухоль, включённый в Красную книгу Российской Федерации.
В фауне 50 видов млекопитающих, 170 гнездящихся видов птиц, 10 - амфибий, 5 - рептилий. В Мещёру заходят ареалы более чем 30 видов рыб. «…В Мещёрском крае можно увидеть лесные озёра с тёмной водой, обугленные от старости избы лесников, пески, можжевельник, вереск, косяки журавлей и знакомые нам под всеми широтами звёзды» (К. Паустовский, «Мещёрская сторона»).
Юго-восточная часть территории парка относится к бассейну реки Гусь, крайняя северо-восточная - к бассейну Клязьмы. Вдоль южной границы древнего покровного оледенения тянется полоса мещёрских полесий. Среди них возвышаются не затапливаемые водами ополья. Они имеют более плодородные почвы, и здесь издавна предпочитают селиться люди. В сухих сосняках на древних дюнах надпойменных террас красуется ажурной листвой ракитник русский и растёт дрок красильный с простыми линейно-ланцетными листьями. Бесконечное изобилие степных трав создаёт особый колорит боров. Сразу же после схода появляются крупные синие цветки сон-травы, или прострела. Его жёсткие пальчато-рассечённые листья переплетаются со множеством эфемеров - однолетников, отмирающих к началу лета. В конце мая - июне дюнные боры расцвечены обильными золотисто-жёлтыми цветками ракитника. Затем приходит очередь тёмно-золотистого дрока, цветущего до конца лета.
Особенности природы Мещёры показаны в специальных экспозициях, где также представлены виды, которые обитают в парке.
Природа Мещёры действует на сердце человека с необыкновенной силой, наполняет гордостью и благоговением перед красотой русской земли.
Под "Мещерой" в настоящее время понимается территория Мещерской низменности, расположенной в междуречье рек Оки и Клязьмы. Но исторически этим именем обозначалась гораздо более обширная территория...
Под "Мещерой" в настоящее время понимается территория Мещерской низменности, расположенной в междуречье рек Оки и Клязьмы. Но исторически этим именем обозначалась гораздо более обширная территория.
Изначально "мещера" - это название финно-угорского племени, жившего, согласно русским летописям, между муромой и мордвой. В современной ономастической науке принято включать это имя в одну группу с самоназванием венгров "мадьяры", а также с названием этнографических групп в составе двух тюркских народов татар-мишарей и башкир-можар. Иногда "мещеряк" в русских документах XV века обозначается как "мочярин", что еще больше сближает по звучанию вышеперечисленные имена. Иными словами, предполагается, что предки мадьяр, мещеры, мишарей и можар составляли этническую общность. Территория этого племени, "Великая Венгрия" по определению Л.Н.Гумилева, локализуется в Среднем Поволжье, в пределах современной Башкирии.
Затем предки венгров ушли в Паннонию, основав там собственное государство, существующее и по сей день. Мещеряки оказались на Средней Оке и были полностью ассимилированы русскими. Часть племен, оставшаяся на Волге, участвовала в генезисе волжских тюркских народов, образовав соответствующие группы в их составе. Мещера как этническая целостность упоминается в русских источниках до конца XV века. Правда, прозвище "мещеряк" встречается в русских документах частных лиц и двумя веками позднее. Давалось ли это прозвище по этническому или географическому признаку, определенно сказать нельзя.
В период раннего средневековья под именем "Мещера" понималось, прежде всего, Мещерское княжество. Трудно сказать, что за княжеский род правил там. Изначально это мог быть удел расколовшегося Муромо-Рязанского княжества. В таком случае, мещерские князья - неизвестная ветвь Рюриковичей. В пользу этого предположения говорит распространение на территории Мещеры духовного управления средневековой Муромо-Рязанской епархии.
С другой стороны, родословие князей Мещерских, созданное в конце XVII века, настаивает на татарском происхождении рода: "от князя Ширинского Бахмета Усейнова сына, который в 1298 году пришел из Большой орды, Мещеру завоевал и там поселился". Однако, эта запись не вызывает доверия. Во-первых, Большая орда появилась на развалинах Золотой орды лишь почти век спустя после указанной даты. Во-вторых, знатный татарский род мурз Ширин не был чингизидским, и, вряд ли, его представитель мог самостоятельно завоевать столь обширные территории на границах Руси. В Мещеру князья (мурзы) Ширинские попали позднее, в свите одного из первых касимовских царевичей. В-третьих, родословная роспись не упоминает единственного мещерского князя, чье существование подтверждено документально - Александра Уковича, жившего в 30-е годы XIV в. Отчество этого князя не имеет аналогов ни среди русских, ни среди татарских имен, что позволяет предположить наличие в Мещере аборигенного рода правителей.
Так или иначе, все три версии имеют равное право на существование.
.JPG)
Независимое мещерское княжество просуществовало до конца XIV века. Территория его в это время постоянно уменьшалась, и причиной тому были не военные поражения от Рязани или Москвы, а продажа земель. Так, территория Рязанской Мещеры в ее границах XIV-XVII вв. (т.е. без Егорьевска, Тумы, Гусской волости и Касимова), видимо, была куплена у мещерских князей Олегом Ивановичем Рязанским после 1382 г. А коломенская волость Мещерка (Мещерская), скорее всего, купля великого князя Московского Ивана Ивановича, совершенная до 1358 г.
После 1392 г. Мещерское княжество уже находится в вассальной зависимости от Московского. Последние сведения о мещерских князьях как о владетелях Мещеры относятся к 1483 году. Родословная роспись указывает, что утрата ими княжества произошла во времена Ивана III, которому князья Мещерские променяли свои владенья на вотчины в других регионах Московского государства. Видимо, причиной этого стало решение московских правителей размещать в Мещере выезжавших на Русь татар, основание так называемого "Касимовского царства".
В XVI веке упоминаются две значительные территории с интересующим нас названием: административная единица - Мещерский уезд, и географическое определение - Мещерская сторона Рязанского уезда. По-видимому, именно к Мещерскому уезду и Рязанской Мещере в XVI-XVII вв. применялись определения Большая Мещера и Малая Мещера соответственно. Мещерской стороной назывались земли окского левобережья и севернее до владимирского порубежья. Владимирские волости и станы Мещерой уже не считались. Например, стан, граничивший с Рязанским уездом в районе озера Великого, носил название Муромское сельцо, и, очевидно, связывался в народной памяти с другим финно-угорским народом - муромой.
Мещерский уезд являлся основной территорией бывшего княжества. Он располагался восточнее Рязанского уезда и представлял из себя, пользуясь терминологией того времени, "город", т.е. выставлял во время военных кампаний отдельный отряд дворянской конницы.
Территория уезда осваивалась быстрыми темпами. Здесь строились (возобновлялись) города Кадом, Шацк, Темников, Елатьма, позднее - Тамбов. К Борисоглебскому стану Мещерского уезда относился Касимов. С увеличением населения Мещеры и развитием городов, последние становились новыми центрами притяжения округи. Образовывались новые уезды, и наличие традиционного общего названия территории порождало путаницу. Один и тот же населенный пункт в близких по времени написания документах мог быть отнесен то к "большому" Мещерскому уезду, то к "малому" Касимовскому, Шацкому, Кадомскому и т.д.
.JPG)
В начале XVIII в. такая административная единица, как Мещерский уезд, была ликвидирована. И название "Мещера" применительно к этой территории перестало употребляться. Но оставалась еще Рязанская Мещера, как обозначение рязанского левобережья Оки. С включением в состав Рязанской губернии Егорьевска, Тумы и Касимова данное имя распространилось и на эти земли. А с определением Мещерской низменности как географического объекта, Мещера приобрела современное значение.