Какие повадки у волка. Факты о волках и их уникальных характерах. А мимо тропинки он что, не может

Об этих хищниках рассказывают множество легенд. Порой крайне противоречивых и спорных. Русские сказки рисуют волка как недалекого, туповатого, не слишком сообразительного зверя. С другой стороны, зоологи считают волка одним из самых сообразительных и умных зверей, способного к быстрому обучению и адаптации. Много вопросов вызывают и личностные отношения между животными в пределах одной стаи.

Вызывает удивление верность и преданность волков своей стае. А уж верность волка и достойна поэмы. Как ни удивительно, но это истинная правда.

Волчица выбирает себе партнера один раз и на всю жизнь. Понятно, что жизнь в дикой природе диктует вполне своеобразные правила. Избранник должен соответствовать определенным параметрам. Он должен быть смелым, сильным, умелым охотником и добытчиком, заботливым и преданным, признанным лидером и вожаком будущей стаи.

Волк и волчица

Что же касается стаи, то, наверное, это не совсем верная . Поскольку волчья стая в первую очередь - это семья. Она состоит из лидирующей пары, волка и волчицы, и их потомков разных поколений: от волчат менее года, до двух-трехлетних подростков. Причем личностные отношения в семье поддерживаются не только авторитетом вожака, но и удивительными взаимоотношениями между всеми членами семьи.

Разумеется, возникают и конфликты, которые достаточно быстро улаживаются одним лишь строгим взглядом вожака или же его подруги. Главнейшей целью волчьей семьи является забота о малышах. Причем о волчатах всеми силами заботятся все члены стаи.

За порядок среди самцов обычно отвечает волк-вожак, молодые волчицы подчиняются матери-волчице. Подросшие волки либо остаются в стае, в случае если они готовы всю жизнь подчиняться вожаку, либо уходят в поисках свободной волчицы в надежде создать в итоге собственную стаю.

Таким образом, вожаком может стать тот, кто не только страстно хочет свободы и независимости, но и способен отстоять это право. Как ни удивительно, но то же правило касается и волчицы. Только способная на то, чтобы отречься от спокойного и незаметного существования в семье родителей, где вся ее жизнь будет посвящена воспитанию младших братьев и сестер, волчица станет искать своего ссуженного с единственной целью - создать собственную семью-стаю.

Именно таким образом, один раз и навсегда, волк и волчица соединяют свои судьбы и жизни, сделав все последующее собственное существование непрерывной борьбой. В отличие от собак, волки так и остались моногамными.

Предлагаю Вашему вниманию интервью с ученым-этологом, который прожил несколько лет в стае волков. На мой взгляд очень полезна т.к. в случае БП, и уходом подальше от городов встреча с волчьей стаей будет весьма вероятна.

Вы два года прожили в волчьей стае?

Да, я изначально был экспериментатором, изучал физиологию поведения. Но вскоре осознал, что мы изучаем механизмы того, смысла чего не знаем. Жизнь зверя в природе была почти неизвестна, публикаций о волке тогда почти не было. Я попробовал заняться групповым поведением собак, но скоро понял, что они потеряли многие поведенческие черты. И тогда я решил пожить с волками. Поехал туда же, в Боржомское ущелье, нашел одну семью. Меня интересовало, как формируется поведение, как они обучают волчат охоте…

Погодите. Как вы с ними познакомились, вошли в доверие?

Во-первых, мне надо было определить основные их тропы.

Это как?

Ну, я тропить-то (идти по следу, охотничий жаргон – РР) умел, охотой в молодости увлекался - потом уже завязал дуло узелком. Значит, выяснил тропы, взял старые пеленки (дети мои уже выросли из этого), поносил на себе, чтобы моим запахом пропитались. И начал на тропах стелить эти кусочки. Материя белая, очень контрастирует – а у волка неофобия очень сильно развита…

Неофобия - они боятся всего нового. А, с другой стороны, им очень хочется его исследовать – на таком конфликте все время живут. Волки начали обходить эти куски издалека. Интересно было наблюдать, как расстояние постепенно сокращается - и в конце-концов они начали рвать эти куски. Я тогда начал выкладывать туда кусочки мяса. Когда они начали его подъедать – это значило, что они к моему запаху привыкли. Это все длилось около четырех месяцев.

Все время в лесу? Как?

Да нормально: бурка, рюкзак, котелки. Палатку я не брал. Если нужно было костер разжечь, я уходил за речку. В горах ток воздуха по ручью идет, так что дым их не беспокоил. Я знал уже все их тропы, знал, где дневное лежбище, рандеву-сайт…

Но к ним не ходили?

Ни в коем случае – чтобы не напугать. И потом я решил встретиться. Как-то утром увидел по следу, что они прошли – матерые, самец и самка - они логово для волчат подыскивали. И остался их ждать, метрах в пятидесяти от тропы. Где-то в полдень они возвратились. И когда они меня увидели, самка остановилась - а матерый пошел на меня прямо. Метров до пяти подошел и смотрит. Это состояние было, я вам скажу! Когда на таком расстоянии зверь смотрит тебе в глаза. Я без оружия – и он это знает, они запах оружия хорошо знают.


Почему были без оружия?

От оружия человек наглым делается. Он идет на риск, на осложнение ситуации - зная, что у него за спиной оружие. Я знаю, у меня дома целый арсенал был, у отца коллекция была потрясающая, я с детства привык обращаться. И отец в свое время меня учил: от зверя убегать – хуже ничего нет, все равно догонит. Так он стоял, смотрел, смотрел, потом рявкнул, развернулся – и на тропу. И спокойно ушли. А я языком ворочать не могу, как будто язык отсидел. Ну, пронесло, реально пронесло. Но уже стало ясно, что с ними этот номер пройдет. Он испробовал меня - как я отреагирую. Увидел, что нападать я не буду и убегать тоже не собираюсь.

И вот после этого стало возможным с ними ходить. Они идут - я на расстоянии пятидесяти или ста метров за ними. Куда они – туда и я. Бурка, мои котелки и всякие штучки в рюкзаке – и бегал за ними. Я был в хорошей форме благодаря моему отцу: он был основателем местной школы каскадеров, и я с детства акробатикой занимался, умел владеть телом – как прыгать, куда падать. Но все равно, конечно, было трудно угнаться. А они вообще махнули на меня, первое время до оскорбления игнорировали, как будто меня не существует на свете.

То есть вы перебрались к ним жить?

Да, я все время с ними вместе ходил. Где останавливаемся – там и я остаюсь спать. Как-то спал в бурке завернутый на рандеву-сайт – слышу, вода журчит, на бурку наливается что-то. Выглядываю – матерый с поднятой ногой стоит, пометил значит меня…

А что это была за стая?

Замечательная семья, лучшая из всех. Старшим там был волк-старик, потом пара матерых – отец и мать, трое переярков (выросшие щенки прошлых лет - РР), потом появились волчата. Старик уже не охотился, на рандеву-сайт маленький пригорок был – и он все время на нем лежал, потому что обзор хороший, издалека видно. Волчица приносила ему еду – отрыгивала после охоты. У волков есть интересная способность - они умеют регулировать секрецию желудка. Если мясо нужно для запасания или чтобы отрыгнуть взрослому – оно не переваривается абсолютно. Просто оболочка слизи и все. Слизь эта бактерицидная – мясо в земле не портится, в худшем случае немножко подсохнет. А щенкам они приносят полупереваренное – уже через полчаса после охоты. И вот старика кормили матерая волчица и один из переярков.

Этот переярок, Гурам – он и меня подкармливал, когда я там болел. Ногу я себе сильно повредил, лежал, не мог их сопровождать на охоту. Они возвращались, Гурам подойдет, в глаза посмотрит – и оп – в полуметре от меня мясо отрыгнет. Гурам был моим ближайшим другом, мы вместе альпинизмом занимались, он погиб – и в честь него я него этого переярка назвал. Реально был похож – такой высокий, светлый, намного светлее остальных. И характер очень хороший. Между молодыми довольно часто бывают драки. И в них этот Гурам всегда побеждал - но при этом сам их никогда не провоцировал.

И все они вас приняли одинаково?

Взрослые приняли после той встречи, переярки понаблюдали за родителями, поняли, что я не опасен. А потом щенки родились – они вообще не знали, что меня там быть не должно. Дело еще в том, что волки эти меня намного раньше увидели, чем я их. Пока я их следы изучал, они меня физиономически уже знали. И они поняли, что мое присутствие обеспечивает им спокойную жизнь от егерей. Там браконьерство жуткое было: постоянно капканы ставили, гонялись за ними – за волка пятьдесят рублей давали. А я с егерями договорился под угрозой мордобоя: пока я здесь, никаких волков не трогать.


И как они живут, чем занимаются?

Порядочное количество времени они отдыхают. Они должны минимизировать затраты энергии. На дневках, где вся семья собирается, они в основном лежат, переглядываются, матерые кобель и сука могут облизывать друг друга. Никакой игры у взрослых. А молодые очень много играют. Игра, отдых и охота – больше они ничем не занимаются.

Спят ночью или днем?

Это невозможно предсказать, смотря какая ситуация. Если хорошую добычу завалили, оленя большого – нажрутся, накормят щенков или суку, которая после родов не охотится, остатки закопают, кладовые сделают – и могут сутками валяться.

А какие у них были отношения?

Очень хорошие. Переярки потрясающе заботятся о щенках. К старику тоже все подходили, вылизывали, блошили. Единственно – они определяют свой статус. Молодые часто дерутся, сначала до крови доходит; а потом они обучаются ритуализировать агрессию – года в полтора, когда молодые входят в социальную систему старших. У взрослых состояние агрессии тоже есть – но оно ритуализируется. Я могу клыки показать, схватить – но царапины не останется. Это очень важно.

Как они охотятся?

Ну, например, старик вскакивает, садится и начинает подзывать других. Они трутся носами. Матерый разворачивается, уходит метров на пятьдесят, прислушивается, возвращается, опять какие-то контакты – трутся носами, в глаза друг другу смотрят, вроде как совещаются и уходят на охоту.

По тропинке спускаются, останавливаются, опять смотрят в глаза – и все расходятся. Функции на охоте распределяются: один лучше бегает, загоняет, второй лучше в засаде нападает. Там, допустим, был огромный луг - волчица с дочкой уходят в лес, на опушку, матерый атакует оленя и гонит, кто-то ему тропу перекрывает, пытаются загнать его ближе к опушке – а там волчица вылетает.

А как они договариваются, кто где будет?

Вот именно. Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть еще какая-то невербальная связь, телепатическая. Это очень хорошо видно перед охотой: они вроде как совещаются, в глаза друг другу смотрят, фиксированный такой взгляд - и зверь разворачивается, идет и делает то, что оказывается адекватно делать в тот момент. И когда у нас все барьеры пропали, у меня это тоже появилось. Вот я выхожу с ними на охоту, матерый разворачивается, в глаза смотрит - и я бегу куда надо. А потом оказывается, что я правильно пошел и закрыл тропинку оленю.

А мимо тропинки он что, не может?

Да куда с такими рогами, вмиг настигнут.

А ваше сознание не мешало вам?

Сначала мешало, пока я думал, что делать. А потом – нет, абсолютно. Уже через несколько месяцев. А месяцев через восемь я уже мог точно описать, что делает волк у меня за спиной. Потому что все-таки все время было напряжение: это дикие звери, надо контролировать. И, видимо, это напряжение пробудило третий глаз или как это называется.

Потом-то я поставил эксперимент. Вот я обучаю волка в закрытом помещении: свет - сигнал направо, звук - налево. Там еда в кормушке. Для обучения требуется, к примеру, десять экспериментов. Затем этот зверь остается в комнате - ввожу нового волка. Он первого не видит и не слышит, это я точно знаю - у меня был микрофон, который чувствовал от 5 Гц до 35 кГц. Никаких звуков. Второй волк обучается за пять экспериментов. Вывожу первого, обученного - нужно десять-одиннадцать. За счет чего? Это ведь связано с пищей: зверь волнуется, когда слышит условные сигналы, и, судя по всему, мысленно повторяет все, что реально должен был сделать. И это каким-то образом передается…

Вообще, за эти два года накопилась уйма вопросов, на которые надо было экспериментальным путем ответить. Это была пища для ума, для экспериментальной работы.

И часто им удается этого оленя поймать?

Хорошо, если каждая четвертая охота удачная.

Нечасто. А надолго его хватает?

На несколько дней. Я говорил, они делают кладовые. Но оказалось, что волки не помнят про существование своих кладовых. Но зачем тогда делать, да? Я эксперименты ставил. Оказалось, что функция этих кладовых – не себя прокормить, а создать максимально стабильную кормовую базу для щенков. Потому что вероятность случайного нахождения своих или чужих кладовых настолько велика, что запоминать не нужно. Это хорошо, что они их не помнят, – а то бы сами съели, а надо оставить щенкам, чтобы не голодали. Если волчата недоедают, они вырастают психически больными, возбудимыми – и у них агрессия не ритуализируется, всегда остается реальной. Когда волчица на сносях, семья начинает интенсивно закапывать добычу. Закопают и забудут. Это невероятно адаптивная неспособность запомнить. Абсурдно звучит «адаптивная неспособность» - но это так.

Вы хотели понять, как они обучают волчат охоте?

Да, все крупные хищники учат детей охотиться. От рождения они этого не умеют. Куньи, например, охотятся на грызунов, там у них один прием, он генетически детерминирован. Как только молодая куница ушла из гнезда - она может охотиться, родители ее не обучают. А волчонок может в игре убить крысу – и тут же потеряет к ней всякий интерес, и может рядом с этой крысой умереть с голоду.

Почему?

Я думаю, у крупных хищников видовое разнообразие жертв очень большое. Какие-то врожденные инстинктивные элементы у них есть: положительная реакция на запах крови, преследование движущихся объектов - но до умения охотиться это далеко. Если необученный волк попадет в стадо овец, он просто будет в панике. Он понятия не имеет, что это пища. Охота у них - это культура, традиция. Причем, у каждой семьи она своя. В одной и той же местности могут жить семьи, которые умеют охотиться только на лося или только на оленя. С одной стороны это шикарное разделение, чтобы не конкурировать. Но с другой это классический пример традиции. Если волчонка не учить охотиться на лося, он сам не научится - он даже запаха его не знает.

Там, где мы с ними жили, в николаевские времена было императорское охотничье хозяйство. И в то время у волков был описан один необычный прием охоты. Вообще в норме они пытаются под уклон пустить оленя, а он пытается наверх уйти. У оленей это инстинктивная реакция: наверху им легче спастись, а пойти под уклон – это стопроцентная смерть. А тут волки специально его загоняли на подъем - который кончался пропастью. Олень туда срывался, а они спокойно обходили эту гору и там его добывали. Тот же самый прием на этом же конкретном месте был и при мне. Передается из поколения в поколение.

Так, может, им тогда и не надо договариваться?

Абсолютно стандартных ситуаций ведь не бывает. Старый опыт надо применить в новой ситуации – то есть, подумать. Меня всегда интересовало: способны звери к мышлению или нет. Я ставил эксперименты на применение старого опыта в новых условиях. В разных экспериментах все выглядит по-разному – и визуально и физически. Но животное способно поймать логику самой задачи. На охоте без способности думать зверь ничего сделать не сможет. Только экстраполировать направление движения жертвы надо десятки раз за охоту. Это довольно простой уровень - но этому надо учиться, волк из зоопарка не сможет. А они способны и на более высокий уровень: прогнозировать результат своих действий, действовать целенаправленно. У меня были эксперименты, которые это доказывают.

Потом я еще выяснил, что волки умеют считать – до семи и кратно семи. Им часто приходится решать задачи, состоящие из большого числа множеств, и они это могут. Ну, то есть, найти третью миску в пятом ряду он может легко. Но, если число больше семи, – сбивается…

Короче, они все время думают. И если что-то на охоте получилось - достаточно одного раза, и они начинают применять этот прием. Как-то косуля залезла в кустарник – и уже двинуться там не смогла. И моментально ее задавили. В следующую охоту они целенаправленно пытаются в кустарник ее загнать.

И как они учат волчат?

Сначала приносят куски мяса, потом куски мяса со шкурой – приучают щенков к запаху добычи. Причем, они это делают строго по возрасту. В четыре месяца взрослые начинают подзывать волчат к добыче. Добудут оленя – и воем подзывают, показывают, как он выглядит. Потом учат брать след и тропить. Первое время щенки не понимают, в какую сторону по следу бежать – но через несколько дней уже тропят правильно. Но если догонят – убегают: до девяти месяцев они перед оленем испытывают непреодолимый страх. Потом начинают ходить на охоту со взрослыми. Сначала просто рядом бегают, боятся еще, дальше начинают загонять, потом прикусывать – и постепенно осваивают приемы, к полутора годам примерно. Приемы у каждого свои - зависит от силы, характера. Кто-то на круп бросается, кто-то на бок. Если волк слабее, он будет выбирать тактику, где меньше усилий, если трусливый – будет действовать, как безопаснее. И роли складываются: один гонит, другой направляет, третий в засаде…

И, кроме того, волчата же все это время играют друг с другом. Если сравнить, как волчонок атакует во время игры – и потом на охоте, выясняется, что одинаково. Заодно они учатся чувствовать, понимать друг друга. А потом эти навыки оттачиваются на реальных объектах. Они начинают с маленького, с зайца, учатся, как его оптимальнее взять. Причем обучение с одного раза идет: один раз ошибся – второй раз не повторит.

А эта семья как-нибудь менялась, пока вы там жили?

Только одного выгнали переярка. Очень тяжелый у него характер был, все время конфликты какие-то возникали – и выгнали его. Вроде бы агрессивный индивидуум должен стать доминантом. Но если эта агрессивность переходит какую-то грань, то вся социальная система, со всеми низкоранговыми индивидами объединяется и изгоняет его. Это такой механизм, купирующий чрезмерную агрессию. И этот зверь никогда не сможет найти полового партнера. Таким образом, если это ген агрессивности, он иссекается.

И куда он пошел?

Ну, вышел за пределы территории. У волков территории не соприкасаются, система не замкнутая. Граница от границы в двух-трех километрах, есть нейтральные зоны, чтобы особи могли выходить. Семья же не может расти бесконечно. Хотя размножается только одна пара, доминирующая, матерые волк с волчицей. У переярков даже течка не наступает, как правило; чтобы размножаться, им надо или уйти, или дожидаться, когда родители состарятся. Но все равно пометы большие – и примерно раз в четыре года семья достигает критической численности, тесно становится. У всех млекопитающих существует потребность в реализации определенного количества социальных контактов. И как только это количество выходит за пределы нормы, в группе начинается шумок, конфликты возникают. Увеличивается дистанция во время сна – это первый показатель. В норме-то они близко спят. Увеличивается количество агрессивных взаимодействий, социальная дистанция - и образуются группировки. Одна группа мало контактирует с другой, и в конце концов кто-то должен уйти. Остается доминирующая группа.

А те куда?

Там как повезет. Если зайдешь на чужую территорию, убьют. Но бывает, что можно присоединиться к другим - если у них группа малочисленна, им не хватает социальных контактов. Или к человеку выйдет, начнет овец резать.

Переярка выгнали и еще старик умер. Как раз было время, когда волчата из логова выходят. Волчата же рождаются в логове и вылезать не хотят, у них неофобия. А логово всегда устраивается где-то в другом месте, укромном, не у рандеву-сайта. И вот мы с вечера все там собрались, кроме старика. На рассвете меня разбудил визг - волчата голодные, мать их почти сутки не кормила. Только заглянет к ним на минутку - и назад, ложится перед логовом. И старшая сестра тоже. А остальные сидят вокруг, ждут, в напряжении. Мне уже накануне видно было, что волки волнуются, ждут чего-то. Часа четыре это длилось. В конце концов, из норы появляются мордочки, очаровательные такие. Очень волнующий момент был. Я помню, поймал себя на том, что тоже подскуливаю от восторга. Мать подползла, лизнула их, вернулась назад - и тогда они решились. Вывалились оттуда карапузы, доковыляли к маме, присосались. Все их окружили, обнюхивают…

И вдруг мы услышали страшный вой, просто жуткий. Сразу было ясно, что там что-то происходит ужасное. Мы побежали обратно – старик сидел на пригорке и выл, душераздирающе, какой-то крик отчаяния. И потом ушел – и все.

Матерый только через месяц занял его место. В течение месяца ни в какую туда не поднимался. Как будто какие-то поминки, объяснить я не могу. Я боюсь антропоморфизировать. Но я могу представить: во-первых, запах смерти – это очень сильная вещь для животных. Заранее они смерти не боятся, не знают, что такое смерть. Но запах смерти, пока волк умирает, пока еще не наступило окоченение, – панически боятся.

А говорят, что волки съедают больных, старых?

Да это все сказки. От драк молодые часто погибают: поранят - кровотечение или инфекция, не сможет передвигаться, ослабнет. До годовалого возраста только половина доживает. Но целенаправленно никогда не убивают. И про каннибализм это блеф. Конечно, можно довести. При блокаде и поволжской голодовке тоже и дети родителей ели, и родители детей ели.

На самом деле у них фантастически развита взаимопомощь. Они ведь и мне жизнь спасли. Мы с охоты возвращались, а охота страшно неудачная была. То несколько оленей ушло от нас, то еще что-то. Целый день и уже к вечеру, еле-еле ноги волочим. И волки уставшие, а я – можете себе представить. И где-то километрах в пяти от рандеву-сайта валун огромный лежал. Я подхожу к нему, надо присесть, уже правда сил никаких. И оттуда на дыбы встает медведь. А расстояние - как мы с вами. Я сейчас не помню: я закричал или он какие-то звуки издал – но волки услышали и бросились. Хотя один его удар мог этого волка распороть. Волчица его за пятку взяла – и тут уже душа поэта не вынесла, он пошел вниз, под склон.

Тогда я в первый раз задумался по поводу альтруизма: что это такое? Значит, это реализация биологической потребности. Что будет – зверь об этом не думает. И тогда я понял, что все что мы имеем, чем мы гордимся, – это не мы придумали, это все оттуда идет… Но интересно, что волчат они от человека не защищают – понимают, что лучше остаться производителю, чем всем погибнуть. И это приобретенное, культура. От любого другого зверя волчат защищают - от рыси, например, или от соседей, других волков.

А бывает, что другие нападают?

Это редко бывают, когда территориальные войны. Если иссякание пищи на той территории по каким-то причинам - как правило, из-за человека.

А на луну ваши волки выли?

Они воют не на луну, просто полнолуние вызывает прилив эмоций.

А зачем воют?

Общаются с другими группами, это социальный контакт, «прикосновение». Кроме того, это информация - о расстоянии до других зверей, о статусе, об эмоциональном состоянии. У каждого есть своя партия – и судя по всему, они строго функциональны.

Откуда они знают, как выть?

Вообще, есть две категории звуков. Врожденные, на которые реакция у других тоже врожденная. Например, звук опасности – это такой фыркающий лай. Щенки его слышат – разбегаются, хотя их никто не учил. И есть приобретенные звуки, которым научили. Притом есть диалекты: допустим, кахетинский волк вряд ли поймет волка из Западной Грузии. Я был в Канаде, по приглашению Джона Тебержа, пришли в национальный парк. Я начал вабить (призывно выть – РР), развернулся - ул-лю-лю - по-грузински, завитушки пустил – и вообще наплевали на меня волки. Я был страшно оскорблен. А Теберж просто кларнетом так – уууу – и все, они с ума сошли, заголосили.

И что значат все эти завитушки? Что они друг другу говорят?

Если бы я знал, я бы составил словарь. Эти вопросы меня тоже страшно интересуют – жаль вот, нет возможности заниматься. Разная информация передается. Я, например, нашел, что родители, когда волчат подзывают к добыче на большом расстоянии, то воем объясняют, как идти. Там же тропы, прямо идти невозможно. Матерый идет до поворота – воет, щенок слышит. Потом до следующего - там повоет. В четыре-пять месяцев волчата уже соображают, этот зигзаг формируется в воображении, они легко находят. Есть вой для собирания стаи - когда группа разбредается и волк скучает. Этот звук легко отличить – он такую тоску наводит, душу выворачивает. Честно говоря, много всяких взглядов на эту тему, но пока понятно мало. Есть такой Сан Саныч Никольский в Москве, он лучше все это знает, его спросите.

И два года вы с ними сидели? Безвылазно?

Нет, когда месяца три просидишь в лесу, душа человеческого общения требует. Иногда я возвращался домой, в Тбилиси на несколько дней, дольше нельзя было, чтобы не отвыкли.

Вы сказали, у вас уже дети были?

Да, были маленькие дети. Дети в квартире с волками выросли, это был целый тарарам. Вообще я был такой белой вороной, потому что все нормальные зоологи занимались животными, которых можно есть. «Как заниматься зверем, которого есть нельзя? Занялся бы оленем!» Они были уверены, что я на своих волках деньги все-таки зарабатываю, убиваю их, сдаю шкуры. Не могли эти люди так не думать: зарплата была сто сорок рублей, а за волка премию давали пятьдесят рублей. Обязательно кто-нибудь насылал фининспекторов: куда волчат дел? Волчата же часто гибнут. Я говорю: похоронил. Ну как они могли поверить, что я похоронил такие деньги? Приходилось идти туда, выкапывать этих несчастных, уже разложившихся, хоть шерсть найти. А я по-разному деньги зарабатывал: чеканкой занимался, ювелирные украшения делал, по мельхиору, серебру, продавал исподтишка, автомехаником работал. Зарплаты не хватало, конечно, чтоб экспериментально работать с ручными животными, мясом же надо кормить. Но что я мог сделать? Непреодолимое желание было этим заниматься.

А с волчьей семьей чем дело кончилось?

Там же нельзя было навечно поселиться, я-то с удовольствием, но нельзя было. А через год я вернулся – и оказалось, что перед этим там истребили пятьдесят четыре волка, включая моих. Это было очень тяжело…

И после этого заповедник наполнился одичавшими собаками, потому что некому было держать границы. Потом я приручал к себе других, еще пять семей у меня было – но та оказалась для меня самой важной. Дальше и дистанция у нас была больше, и не так интересно, честно говоря. В основном те волки ходили с овцами, кочевали на зимние и летние пастбища. А это психологически совсем другие звери, неинтересная жизнь.

Волки. Законы волчьей стаи.

Поговорка "Человек человеку волк" родилась очень давно-так говорят о жестоких отношениях между людьми. На самом деле эта поговорка совсем не справедлива. Волки в стае ведут себя очень дружелюбно. В ней каждому отведено свое место и в отношениях царит строгий порядок. Неписаный закон охватывает все стороны жизни стаи.

Основанный на системе доминирования (превосходства), он устанавливает очередность в доступе к пище, право обзаводиться потомством или обязанность подчиняться, дарует привелегию вести себя свободно. Враждебность, ссоры, нападения, драки в стае редки. Все решается недвусмысленными действиями сильных волков, "объясняющими", кто главный, а кто подчиненный. Но чаще вся стая следует воле признанных лидеров. Так благодаря взаимопониманию членов стаи в ней поддерживается гармония. Дружеские отношения играют огромную роль в сплочении стаи.

Но, конечно, волки вовсе не беззлобные милашки. Напротив, по сравнению, скажем, с любой собакой они гораздо агрессивнее и напористее.

Их чувства сильнее и определеннее: уж если волк А любит волка Б, то он любит именно Б, а отнюдь не всех волков на свете. Поэтому волки любят своих - членов своей стаи.

Характер отношений в стае альтруистичен. То есть каждое животное подчиняет свои личные интересы интересам всего «коллектива». При иных взаимоотношениях стая как единый организм существовать не может. Ранг животного зависит от уровня развития психики, а не только от физических данных.

Ведь, как известно, выживает не столько самый сильный, сколько самый умный. А вожаку приходится организовывать охоту (у волков групповой загонный тип охоты, требующий хорошей организации), принимать решения о разделе добычи.

Поэтому в стае царит мир и покой. Младшие слушаются старших и чувствуют себя абсолютно защищенными, а старшие несут бремя ответственности за всех.

Волчья стая имеет семь рангов, это прекрасно организованное общество, где каждый понимает свои права и обязанности. Управление происходит без силовых приемов, все четко организовано, роли распределены, никто никого не удерживает, но почему-то все выбирают совместное существование. Выделение социальных рангов в стае слабо связано с полом и старшинством по возрасту. Эти факторы, как и физическая сила, лишь обеспечивают выполнение полезных функций, не более того.

Убив оленя, волки прекращают охоту, пока не кончится все мясо и голод не заставит их снова приняться за дело.

Кто такие матерые, прибылые, переярки?

Матёрый (матёрик) - это, как говорят ученые, доминирующий, то есть главный, волк - вожак! Он заводит потомство и владеет участком. Матерый может быть и самцом, и самкой. Именно они составляют главную пару в волчьей стае.
Не достигшие года щенки называются прибылыми. Они самые младшие в семье. Их может быть 7-9,
но, как правило, 3-5. Прибылые находятся на попечении взрослых волков, по началу в основном матери, матерой волчицы.

Переярки - это дети предыдущего года рождения , оставшиеся на участке родителей. Весной и ранним летом они живут на окраинах семейного участка и поддерживают отношения с родителями. Во второй половине лета приближаются к центру участка, а осенью объединяются с родителями и младшими братьями и сестрами. Переярков, как правило, в семье меньше, чем прибылых, так как не все дети остаются с родителями на второй год. Бывают и семьи без переярков.

В некоторых семьях взрослых волков бывает больше двух. По отношению к паре матерых остальные занимают подчиненное положение и чаще всего не обзаводятся потомством. Часто их относят к переяркам, хотя это не совсем верно. По возрасту это взрослые звери, но по своей роли в семье они близки к переяркам. Матерые, прибылые и переярки составляют типичную волчью семью, которая может быть и проще, и сложнее.

Вожак - высший социальный ранг. Предполагает ответственность за всю стаю. Вожак решает вопросы местообитания, охоты, защиты, всех организовывает, устанавливает ранги в стае.

Своим преимущественным правом на пищу вожак пользуется по собственному усмотрению. Например, отдает свою долю щенкам, если еды недостаточно. В его задачи входит забота обо всех, а щенки - будущее стаи. Однако, если голодающий вожак окажется не в состоянии руководить стаей, в опасности окажутся все, поэтому его преимущественное право на пищу не оспаривается.

В период устройства логова и выкармливания щенков главной становится матерая самка, и ей подчиняются все члены стаи. Американский исследователь Давид Мич высказал предположение о "разделении труда" и лидерства между полами в зависимости от времени года и вида деятельности.
Волки в стае, в том числе и пара матерых, не всегда ровесники. Если волчица старше и опытнее своего партнера, то она может определять и маршрут, и тактику охоты, руководя выбором жертвы. Если же старше супруг, то именно от него зависит решение большинства жизненно важных вопросов, он даже выбирает место для будущего логова.

Старший воин - организовывает охоту и охрану, претендент на роль вожака в случае его гибели или невозможности руководить стаей.

Мать - взрослая волчица, которая имеет опыт воспитания волчат. Обязанности матери она может выполнять как по отношению к своим детенышам, так и по отношению к детям менее опытных матерей.

Рождение «детей» не переводит автоматически волчицу в ранг матери. Как и для любого другого ранга, здесь требуется определенное психофизическое развитие, способность принимать решения, необходимые для жизни.

В задачи матери входит выращивание и воспитание потомства.

В случае нападения на стаю именно матери уводят всех слабых в безопасное место, в то время как воины держат оборону.

Старшая мать - при необходимости может занять ранг вожака. Со старшим воином никогда не конкурирует. Освободившийся ранг занимает наиболее достойный, способный управлять стаей.

Никаких поединков для выявления более сильного не происходит.

В период вскармливания и выращивания детей все матери стаи находятся под особой защитой и опекой.

Размножение - у волков и эта сторона жизни организована очень красиво. Один раз в год стая разбивается на семьи, чтобы произвести на свет и вырастить потомство. К размножению допущены не все. Основное условие - понимать свое место и роль в большой семье-стае. Поэтому те, кто не имеет пары, живет в маленькой волчьей семье третьим, помогая охотиться и воспитывать волчат.

Пары волков - на всю жизнь. Если один из партнеров умирает, новая пара не создается…

Опекун - несет ответственность за воспитание волчат. Выделяется два подранга: пестун и дядя.

Пестун - молодые волчицы или волки, не претендующие на ранг воина, подросший молодняк предыдущего помета. Они находятся в подчинении матерей и выполняют их распоряжения, получая навыки воспитания и обучения подрастающих волчат. Это их первые обязанности в стае.

Дядя - это взрослый кобель, не имеющий собственной семьи и помогающий выращивать волчат.

Сигнальщик - оповещение стаи об опасностях. Решение принимают более ответственные члены стаи.

Щенок - это шестой ранг, никакой ответственности, кроме послушания старших, но дает преимущественное право на питание и защиту.

Инвалид - не увечная, а просто старая особь, имеет право на питание и защиту. Волки заботятся о своих стариках.

Зачем волку тонкий нюх?

Животные постоянно общаются между собой, и порой формы этого общения (коммуникации) бывают весьма сложными. У млекопитающих сильнее всего развиты три вида коммуникации: химическая, то есть с помощью запахов, акустическая, то есть с помощью звуков, визуальная (зрительная) то есть с помощью поз, мимики и жестов.

Химическая коммуникация - самая древняя форма общения животных, она появилась уже у одноклеточных. У большинства млекопитающих тонкое обоняние. А семейство собачьи среди них - признанные "нюхачи". Так что волк пользуется своим носом очень активно и постоянно: и на охоте, и собирая информацию о собратьях. Нам трудно представить, сколько узнают об этом окружающем мире собака или волк с помощью носа. Они не только различают огромное количество запахов, но и очень долго помнят их.

Однажды я видел, как ручной волк после долгой разлуки вспоминал человека. По внешнему виду зверь не узнал его. Голос, вероятно, о чем-то смутно напомнил ему - волк ненадолго насторожился, но потом снова стал ходить по клетке. Нос же "сказал" все и сразу. Едва слабый порыв воздуха от открытой двери донес знакомый запах, как безразличный прежде волк преобразился: бросился к самой решетке, заскулил, запрыгал от радости... Так что память запаха для волка самая надежная и крепкая.

Волк не только помнит, но и, как говорит один старый охотник, думает носом. Действительно, охотясь, он обязательно учитывает ветер. От направления ветра зависит вся тактика охоты стаи. Засадчики, то есть волки, которые ближе всех подходят к добыче, всегда идут так, чтобы ветер дул к ним со стороны жертвы. Это выгодная позиция - и потому, что так жертва не учует волка, и потому, что волки многое узнают о жертве по ее запаху. По нему можно выбрать "лучшую" жертву и потом, не сбиваясь, преследовать именно ее.

Когда волки рычат или пищат?

Слышат волки гораздо лучше человека, и то, что нам кажется невнятным шорохом, для волка - отчетливый звуковой сигнал. Слух помогает избежать опасности, общаться и искать добычу. Волки издают много разных звуков - они рычат, фыркают, пищат, скулят, визжат, по-разному лают и воют.
Назначение этих сигналов разное. Например, рыча, волк сообщает о намерении напасть или, наоборот, активно защищаться. Фырканием предупреждает сородичей об опасности. Чаще всего это сигнал взрослых, адресованный малышам. Заслышав его, волчата прячутся в укрытие или затаиваются.

Скулят волчата почти сразу же после рождения, если им не уютно - голодно или холодно, - это их первый акустический сигнал. Скулить могут и взрослые, когда им плохо.
Визжат в основном слабые, низкоранговые волки, когда им угрожают или когда на них нападают более сильные сородичи. Визг "обезоруживает", смягчает нападающего, успокаивает его. А выражая дружелюбие, волки пищат.

Все эти сигналы они издают, находясь довольно близко друг от друга - на растоянии от нескольких сантиметров до десятков метров. Однако есть у волков и звуковые сигналы "дальней связи" - это лай и вой.

Почему волки лают и воют?

Лают волки на крупного хищника (тигра, медведя) или на человека при грозящей им опасности. Но только если опасность еще не слишком серьезная. Так что лай относится к сигналам предупреждения. Волки лают гораздо реже, чем домашние собаки, а воют часто.
Можно сказать, что вой - своеобразное "звуковое лицо" всего рода Canis, а особенно волка. Узнать о том, что где-то живут волки, обычно можно как раз по вою. Бывает он одиночным - когда голос одного волка другие не отвечают и групповым - когда воет несколько зверей, не важно, находятся они рядом или далеко друг от друга. Вместе воют переярки, оказавшись далеко от родителей и прибылых, либо все члены семьи.
И, конечно, воют волки по-разному.

Матерый - очень низко и длинно, отдельная нота звучит не меньше 20 секунд. Это ровный, густой, мощный голос очень сильно воздействует на человека. Волчица воет более коротко (10-12 секунд). Ее голос тоньше, чем у взрослого самца. Переярки, воя, поскуливают и взлаивают. Их ноты по длительности такие же, как у волчицы, или еще корче. Молодые (прибылые) волчата взлаивают, визжат и взвывают.
Во время осенних семейных "спевок" волчата держаться все вместе. Их хор похож на какофонию.
Семейный хор, в котором учавствуют все - и матерые, и переярки, и прибылые, - один из самых впечатляющих "концертов" в наших лесах. Ведь воют волки, как правило, на вечерней заре или ночью. Их голоса плывут в темнеющее небо и будят в человеке что-то неподвластное разуму. Порой по спине бегут мурашки, причем не от страха, а от какого-то необъяснимого ощущения.

Воют волки очень громко, так что человек различает этот звук за 2,5, а то и 4 км. Волки же слышат друг друга с еще большего расстояния - это зависит и от погоды. Словно знакомые с теорией передачи информации, они почти никогда не воют, если условия слышимости плохие. Даже пережидают звук летящего самолета, идущего поезда или сильного ветра.

До сих пор подлинное значение воя в жизни стаи до конца не понятно. Ясно, что соседние семьи оповещают им друг друга о своем присутствии и так избегают нежелательных встреч. Ясно и то, что иногда родители воем сообщают щенкам, что приближаются к дневке с добычей, а малыши о том, где они находятся. Но самое важное, что именно вой создает общее гармоничное настроение в стае. Этим роль воя похожа на роль музыки для людей. Может, поэтому-то он и воздействует на нас так сильно. Но вой, выдавая присутствие волков, которые отзываются на вабу (подражание вою) охотников, оказался их "ахиллесовой пятой" в противоборстве с человеком.

Какими тропами ходят волки?

Многие считают, что волки - бродяги и скитальцы. Верно это лишь отчасти: ходят они вовсе не где попало, а подчиняясь строго определенному порядку и в хорошо известных местах.
У волчьей стаи есть свой, как говорят ученые, участок обитания. И волки знают его, как свои пять пальцев. Они великолепно ориентируются на местности и помнят о всех своих прежних маршрутах, поэтому и ходят постоянными и самыми удобными тропами.

А.Н. Кудактин, много лет изучающий волков на Кавказе, несколько раз проделывал такой опыт: поднимался по склону в одно и тоже место разными путями, в том числе и волчьей тропой. И всегда оказывалось, что идти по ней легче, и быстрее всего.
Идя по ровному заснеженному болоту, где, казалось бы, нет никаких примет, волки точно выходят на старый след, давно уже засыпанный снегом. Однако они прекрасно знают не только местность.

Они в курсе всего происходящего вокруг: им известно, где живет медведь и где он залег в берлогу, где пасутся лоси или кабаны. Волки замечают малейшие изменения в знакомых местах. Изучающий тактику передвижения волков по участку американский зоолог Р. Петерс считает, что у них есть мысленная карта своего участка обитания.

Что такое буферная зона?

У волков, как и у многих других зверей, окраины участков обитания соседних стай порой перекрывают друг друга. Тогда в этих местах образуются буферные зоны. Здесь могут повстречаться волки - соседи, а так как отношения между стаями чаще всего бывают очень враждебными, то это самые опасные места на участке.
Поэтому, заходя в буферные зоны и усиленно метя их, волки все же стараются надолго не задерживаться и, если добычи обеим стаям хватает, не охотятся там. Можно сказать, что буферная зона - своего рода заповедник для оленей и других копытных, созданный самими волками.

Когда же на основной территории становится мало добычи, волки соседних стай начинают охотится и здесь. Встретившись в этих местах, они, как правило, жестоко дерутся, и часть зверей гибнет.

Чем меньше остается волков, тем меньше копытных они уничтожают, постепенно восстанавливается численность оленей, и система "хищник - жертва" снова приходит в равновесие.

Образ жизни волчьей семьи (стаи)

Волчья семья (стая) сложилась как тесное, устойчивое и оптимальное для борьбы за существование сообщество, связанное кровным родством, по следующим причинам:

• в семье-стае облегчается выкармливание и воспитание потомства;
• в семье легче и менее рискованно добывать пищу, поскольку обеспечивается взаимопомощь при добыче и совместное использование добытого или найденного;
• семья закрепляет за собой и охраняет определенный кормовой участок, куда не допускаются «чужие».

Это приводит к упорядочиванию использования пищевых ресурсов и исключает крупные конфликты между стаями, что обеспечивается во многом господством жесткой дисциплины, безоговорочным исполнением приказаний старших, особенно руководителя стаи — матерой волчицы. Такой образ жизни волков является одной из главнейших причин их приспособленности к различным условиям и сохранению волка как вида почти во всех странах мира, несмотря на столетия преследования его человеком. Волк способен обеспечивать воспроизводство и устойчивость популяции, а временами и значительные «всплески» численности и расширение зоны обитания. Успешная деятельность волков в семье-стае, безусловно, возможна лишь при хорошем развитии языка общения, передачи и приема информации, что великолепно достигнуто волками в процессе длительной борьбы за существование. Основой волчьего языка является звуковая сигнализация, а в ней главным элементом — вой. Звуковое общение посредством чрезвычайно многообразного воя присуще только волкам. Ни один из крупных хищников России не использует столь многозначный вой. Вместе с тем известно нередкое использование воя и омерзительного хохота у некоторых пород гиен в Африке, причем эти крупные хищники, по некоторым морфологическим признакам схожие с волками, тоже ведут стайный способ охоты, аналогичный волчьему. Язык волка коренным образом отличается, скорее даже противоположен языку другого представителя семейства собачьих — домашней собаки:

• из звуковых сигналов взрослый волк чаще всего использует вой и чрезвычайно редко лает или взлаивает;
• собака, напротив, чаще всего лает, а вой, довольно однообразный, издает лишь в некоторых ситуациях.

Системы жизни волков и собак диаметрально противоположны:

• домашние собаки, одичав, сбиваются в крупные стаи, по 20 и более особей и полигамны. Так же ведут себя гиеновидные собаки Африки, поддающиеся приручению;
• волки никогда не сбиваются в крупные стаи, но живут только моногамными семьями или, в случае необходимости, в одиночку;
• приручение волка, даже выросшего в доме человека, очень сложно, неустойчиво, а поведение такого «домашнего» волка нередко становится непредсказуемым и даже опасным.

Противоположность волчьего языка и образа жизни языку и поведению собаки заставляют вспомнить соображение широко известного биолога-охотоведа М. П. Павлова о сомнительности распространенного мнения о происхождении домашней собаки от волка. Такой же точки зрения придерживаются и другие ученые. Так, по В. Соколову и О. Россолимо, «еще одну до сих пор не решенную проблему составляет определение статуса домашней собаки» (Бибиков, 1985, стр. 23). Весьма возможно, что в семействе собачьих (Canidae) создались независимо собаки (Canis), впоследствии собаки домашние (Canis familiares), и волки. Представляется, что идиллические картины добродушных, похожих на дворняжек волков, нарисованные в книге канадца Ф. Моуэта «Не кричи: «Волки!» едва ли могут быть приняты на веру. Возможно, в условиях Канады или севера США при изобилии диких животных (оленей, зайцев, грызунов и др.) волки не опасны для домашних животных и человека, поскольку дикая фауна обеспечивает полное и легкодоступное питание хищников, и им нет никакой необходимости рисковать, нападая на домашних животных или людей, Но в условиях России и других стран, где легкой добычи для волков существенно меньше, голодные волки рвут домашних животных и становятся опасными для человека. Поэтому картины жизни волков и выводы Ф. Моуэта, некритически принятые для условий, где волки нередко голодают, наносят вред стремлениям если не уничтожить волков, то снизить их численность до приемлемого уровня для сохранения как вида. По Л. Крушинскому, Е. Мычко, М. Сотской и А. Шубкиной, «около 30% волков средней полосы России потенциально способны напасть на человека.» (Бибиков, 1985, с. 287). Это еще раз подтверждает необходимость борьбы с волками в России.

ОСНОВНЫЕ ДАННЫЕ О ВОЛЧЬЕМ ЯЗЫКЕ

Разновидности воя волков и других сигналов.
Основу языка волков составляют следующие элементы звуковой сигнализации:

• главнейший — вой с его непередаваемыми разновидностями и оттенками. Более того, возможно, что вой издается волками не только в диапазоне частот, слышимых человеком, но и в других диапазонах, доступных волкам;
• фырканье и звонкий лай;
• рычание, клацанье зубами, визг, скуление, взлаивание;
• разноголосье, тявканье, подскуливание, визг молодых волчат.

Кроме звуковой сигнализации, передача и прием информации волками ведется посредством следов жизнедеятельности, запахов и визуально.Это могут быть:

• мочевые точки;
• следы передвижения (следы ног, остатки шерсти на кустах и деревьях и др.);
• поскребы на земле или на снегу, следы вывалявшихся волков на земле или снегу, падали и т.п.;
• гнездо (место вывода и первоначального выращивания волчат);
• логово в широком понимании этого термина как система гнезда и дневных лежек, обычно в пределах кормового участка данной семьи;
• запахи волков; они не только индивидуальны, но часто неуловимы человеком, хотя прекрасно улавливаются и различаются волком;
• непосредственные контакты зверей в воспитательных, агрессивных и других целях.

Имеет значение и визуальная информация. Здесь особое внимание уделяется весьма разнообразной мимике, положению и движениям тела, ушей и хвоста. (Бибиков, 1985, с.295-303). Неразгаданных тайн воя волков так много, что это заставляет ученых прийти к следующему выводу: вой является самым загадочным и вместе с тем наиболее притягательным феноменом в биологии волка. В настоящее время не существует не только единого мнения о функции данной звуковой реакции, но подвергается сомнению и сама постановка вопроса (А. Никольский, Н. Фроммольт, 1989). Таким образом, по своему многообразию, как это ни парадоксально, волчий язык, особенно вой, сходен с языком людей. Волки воют преимущественно на зорях и ночью, но иногда, особенно после гибели одного из членов семьи, и днем. В этом случае вой особенно част и продолжителен. Так, после отстрела волчицы жители соседней деревни дали следующее красочное описание тоскливого, горестного воя: «Волки с неделю выли утром, вечером, иногда днем, ажно плакали». (Бологов, 1982). При этом вой строго индивидуален, так же, как голоса и интонации людей. Четкую характеристику индивидуальности воя матерого дает старейший волчатник МООиР Василий Петрович Петров: «Один кобель голосистый, другой гнусавый, один воет длинно, другой покороче». И все же при всем многообразии волчьего воя можно выделить некоторые стойкие особенности. Прежде всего, как и голоса людей, вой волков отчетливо различается по половозрастному признаку:

• вой матерого волка — густой и низкий, очень редко с взлаиванием;
• вой матерой волчицы — на значительно более высоких нотах; иногда имеет место скуление и взлаивание;
• вой переярков — на еще более высоких нотах с частым взлаиванием, иногда поскуливанием;
• прибылые не воют. Они «голосят», издают разноголосое, типично щенячье тявканье, взвизгивание, скуление.

Как уже отмечалось, высота звука, тональность, частота повторения, продолжительность, склонность к вою в разные часы суток — все различно, индивидуально.

Назначение звуковых сигналов, особенно воя.
Волки вкладывают в вой совершено определенные значения: угрозу, тоску, отчаяние, грусть, сигнал о пойманной или найденной добыче, призывы, ласковые интонации по отношению к волчатам и др. Волчица, возвращаясь к логову, негромким скулением нежно созывает разбредшихся волчат, на логове она коротко и негромко отвечает воем на вой возвращающегося матерого. Волчица или матерый, заслышав неумелую подвывку, заподозрив извечного врага — человека, резким фырканьем или рыком с клацаньем зубами обрывают неуместный ответный вой переярков или тявканье прибылых, а если они не послушаются мгновенно, то и накажут непослушных. Когда волчата подрастут, сигналы тревоги служат командой подросшим волчатам: «Всем спрятаться и затаиться». В последние дни беременности и в первые дни после щенения волчица лежит «крепко», беззвучно. Одинокая волчица во время гона призывно воет, поджидая самца, но услышав его ответ, сама не отвечает и не идет навстречу. Способности волка к определению направления на источник воя таковы, что он с первого раза точно его определяет и, как по пеленгу, выходит на него. Матерый, возвращаясь к логову обычно позже волчицы, издает свой обычный вой, но несколько более слабый, короткий: «Я на подходе». Матерый иногда огрызается на волчат, требующих у него отрыжки, старается отойти, но после вмешательства волчицы все же срыгивает. Заслышав умелую вабу голосом самца или вой конкурента, посягающего на его кормовой участок, матерый с яростным рычанием идет ему навстречу для битвы. Были случаи, когда в азарте он «вылетал» к искусному подвывале с явно агрессивными намерениями.

Одиночный и групповой вой.

Одиночный вой служит для связи между членами семьи-стаи, определения местонахождения одиночек, предупреждения о занятости территории, установления контактов разнополых зверей в период гона, выражения состояния особи, для созыва волчат и заботы о них со стороны родителей, сигнала добычи, тревоги и др.
Групповой вой служит для сплочения семьи-стаи и выражения ее состояния, Возможно, групповой вой дружной, многочисленной и мощной семьи-стаи служит доказательством прочной занятости данного кормового участка.

Смысл звуковых сигналов.
Определение смысла звуковых сигналов весьма необходимо для организации успешной охоты, но они столь многообразны, что приведенные нами данные — лишь первое приближение к познанию волчьего языка и далеко не свободно от ошибок.

Сигнал созыва волчат матерой образно описан В. Бологовым (1986). Звуки напоминают «ау» перекликающихся в лесу женщин, но как бы перевернутые — «у-у-у-у-а-а». Продолжительность небольшая, всего 4-7 секунд. Описывается случай, когда после гибели волчицы около гнезда стал часто появляться матерый и, не доходя до гнезда 300-400 м, издавал для волчат длительный сложный вой с «успокаивающе нежными» интонациями.

Сигналы предупреждения об опасности.
Фырканье обычно используется волчицей, реже матерым для предупреждения волчат. После этого сигнала волчата проворно скрываются и затаиваются в защищенных местах. Звонкий лай и вой, чередующийся с фырканьем, — редкий сигнал, и нам не доводилось его слышать. А. Никольский и К. Фроммольт (1989) так описывают его: «Реакция волков на своего злейшего врага — человека не ограничивается фырканьем Звонкий лай, очень похожий на лай собаки или на вой, чередующийся с лаем. Когда волки разберут обман неумелой вабы, волчица при конце воя обрехом, слогом «гамм» сразу обрывает ответ выводка». В. Бологов (1986) запрещающий сигнал матерого сравнивает с мощным «гов-гов», после чего волчата моментально умолкают и затаиваются. Попытаемся дать «вольный перевод» некоторых фраз волчьего языка.Вот сперва тихо затянул свое «у-у-у-у» матерый, словно провода гудят под ветром, Звук все крепнет, тон чуть выше, и вот уже на весь лес раздается густой, тягучий вой. Чувствуется мощь здоровенного волчицы. А под конец грозным предупреждением звучит еще более басистое «о-о-о-о» или «о-о-о-а-а»: «Слышите, эта мой и моей семьи лес, мой кормовой участок, берегись, чужак!» Вот с неизбывной тоской затянула в два колена матерая: «у-у-у-у-у», «у-у-у-о»: «Как сохранить еще не совсем окрепших, но шустрых волчат? Что-то разбрелись они. Куда делся тот, самый крупный, лобастый, который вечно затевает возню и драки. Мать здесь, иди сюда, несмышленыш!»

Нераспознанные сигналы волчьего языка.

Опытные охотники-волчатники неплохо разбираются в волчьем языке, Однако, несмотря на столетия охоты на волка, на многочисленные научные исследования и публикации по биологии и повадкам волков, мы до сих пор не знаем (и едва ли скоро будем знать) многие особенности волчьего языка, способов общения волков. Например, не известны сигналы, которыми пользуются волки при организации и проведении совместных охот. А различная сигнализация совершенно необходима для организации и осуществления волчьих охот, которые весьма разнообразны. При их проведении валки отлично используют условия местности, учитывают особенности поведения своих жертв. С. Корытин и Д. Бибиков читают, что «богатство охотничьих приемов — одна из главных причин необычайной экологической пластичности волка, способности выдерживать интенсивное преследование» (Бибиков, 1935, стр.323).

Вот один из примеров. Семья-стая при кочевом образе жизни нередко проводит групповые, весьма добычливые охоты. При этом, подобно нашим охотам «загоном», семья-стая разделяется на загонщиков и «стрелков», то есть волков на номерах. Но какими сигналами они организуются, как устанавливается распределение обязанностей кому идти в загон, а кому обходить добычу, становиться на верном лазу и стремительно перехватить жертву? Или как организуется охота на крупного и, опасного зверя, например, лося, когда часть волков отвлекает сохатого с головы, причем они не нападают на него, увертываясь от копыт и рогов, но не дают ему хода, а другие волки нападают сзади и с боков? Рвут промежность, бедра, живот и бока, в результате чего жертва погибает от потери крови. Известен случай, когда на морозе от хваток волков сзади и с боков, кровь вперемешку со снегом замерзала на задних ногах лося, превращая их в кровавые тумбы. О высокой организации групповых охот свидетельствует и следующее. Несмотря на то, что такие волчьи охоты производятся систематически, мы ни разу не видели волков, погибших от копыт или рогов или следов их поражения. Публикаций о гибели волков от лосей или оленей, насколько нам известно, нет, а красивые картины об этом, скорее, придуманы. Гибель волков во время охоты, конечно, бывает, но чрезвычайно редко. Неоспоримо, что столь разумные приемы многочисленных коллективных волчьих охот могут быть организованы и проведены только с обменом информацией, подачей еще неизвестных команд или очень тихой звуковой сигнализацией, то ли совершенно бесшумно, мимикой, прикосновениями, телодвижениями, то ли каким-либо иным способом. Именно необыкновенно развитая система сигнализации (обмена информацией) обеспечивает тесно сплоченной семье-стае высокую эффективность коллективных охот, а следовательно, и выживаемость в самый трудный зимний период. Как отмечалось выше, даже в той части звуковой сигнализации, которую может слышать человек, еще много неясного. Но совсем неизвестна нам вполне вероятная гамма волчьего языка на частотах, не слышимых человеком. А ведь известно, что волк иногда принимает позу для воя, запрокидывая голову, но самого воя при этом люди не слышат. В свете сказанного и в прикладном и в научном плане необходим широкий сбор сведений о волчьем языке и дальнейшие исследования этого феномена.

Дополнительные особенности воя, важные для обучения подвывке.

Как отмечалось, вой матерого отличается густотой тона, басом или баригоном, мощностью и продолжительностью, почти всегда без перерывов. Вой, особенно низкий вначале, в середине немного повышается, а заканчивается опять на низкой ноте. Это длительное «гудение» почти на одной низкой ноте сходно с протяжным «у-у-у-у» или «у-у-уоо», а иногда с еще более коротким басистым, грозным окончанием «у-у-у-у-о-а-а». Изредка вой матерого бывает с небольшим перерывом. Длительность воя различна, как и степень «гнусавости». Дыхательный аппарат матерого волка значительно совершеннее, чем у человека, поэтому волк иногда может «тянуть» на одном дыхании больше чем человек, до 20-25 секунд, но в большинстве случаев длительность воя — порядка 15 секунд. При помощи современной акустической аппаратуры, использованной А. Никольским и К. Фроммольтом (1989) при содействии В. Бологова, удалось получить в условиях Центрального лесного заповедника фонограммы воя крупного волка (вероятно, матерого). Длительность воя была всего 8-10 секунд. Это подтверждается и на подслухе и при подвывке. Выводок откликается на подвывку «среднего» вабельщика длительностью порядка 10 секунд. Кстати, известный волчатник Московской области А. П. Изотов успешно имитировал вой матерого подвывкой длительностью 10-12 секунд. Волчица воет на высокой ноте, сравнимой с тенором, заунывно и тоскливо. Слышится долгое «уу-у-у» с переходом в конце колена на «о-о-о» или «а-а-а». Воет волчица «в два колена» с коротким перерывом между ними или без перерыва, только с заметным ослаблением, как бы замиранием звука. Длительность одного «колена» всего 5-7 секунд. На магнитофонной кассете, розданной участникам семинара волчатников МООиР в июне 1996 года, записаны подвывки А. Изотова и Ф. Васильева, а также натуральный вой волчицы без полных перерывов между «коленами» общей длительностью 10-13 секунд и разноголосое, тонкое, то ослабевающее, то усиливающееся тявканье, взвизгивание и взлаивание волчьего выводка в августе, длительностью порядка 1-1,5 минуты. Переярки воют высоким тоном, еще короче, чем матерые. Кроме того, их вой отличается взвизгиванием и взлаиванием, обычно в конце «колена». Прибылые (щенки) голосят по щенячьи. По мере подрастания они обучаются основам волчьего языка, постепенно осваивая короткие подвывания с частым тявканьем, взвизгиванием, все приближаясь к звуковой сигнализации переярков.

Время воя по сезонам.

Вой волков можно услышать почти круглый год, только в период гона, в середине зимы, и в период щенения вой редок. В период гона это или призывный вой созревших волчиц, или перекличка переярков, иногда басовые партии матерых самцов. Поздней весной и в начале лета матерые обычно избегают выть, боясь выдать местоположение гнезда. По необходимости их вой бывает кратким и не громким. Частота воя по месяцам представлена на графике. Наиболее часто волки воют в июле-августе, когда волчата, окрепнув и достигнув 1-1,5 месячного возраста, активно перемещаются и когда матерые и прибылые начинают менять логова (дневные лежки, временные логова, дневки).Дневки бывают в удобных, хорошо защищенных местах. Зимой, в сильные холода — это густой еловый подрост и т.п. защищенные от ветра места, но во второй половине зимы, когда начнет пригревать солнце — нередко на солнцепеках. С течением времени и переярки, до второй половины лета болтающиеся отдельно, начинают все чаще присоединяться к матерым с волчатами, образуя уже полную семью-стаю. В этих условиях особенно необходимо звуковое общение. Одиночный вой в основном требуется для связи между членами семьи. Часто воют матерые на подходе к логову, а волчата, иногда и переярки, им отзываются. Нередка также и перекличка переярков. Бывает, что проголодавшиеся волчата, не дождавшись матерых, начинают скулить, взвизгивать и подтявкивать. Попозже появляется и групповой вой семьи-стаи, наступает пора наиболее частых «волчьих концертов». В суточном разрезе чаще всего валки воют в сумерках, на зорях. Наиболее вероятно услышать вой в течение 1-2 часов после заката солнца или перед рассветом. В это время особенно возможен групповой вой. Нередок вой ночью. Днем волки отдыхают, Вой их крайне редок, а при необходимости перекличка или сигналы потерявшимся прибылым осуществляется тихо — коротким подвыванием или взвизгиванием.

Особенности волка. Они отличают его от многих других млекопитающих и придают неповторимость его биологическому облику. Стая представляет собой семейную группу, состоящую из разновозрастных животных, сообща использующих территорию. Обычно стая состоит из родителей, прибылых (выводка этого года) и переярков (зверей, не достигших половой зрелости). Но очень часто в нее входят и несколько взрослых животных, по-видимому, не принимающих участия в размножении. Численность стаи варьирует в широких пределах. Ее средний размер 5- -11 зверей, но встречаются и очень крупные стаи - от 15 до 22 особей. Наиболее компактными группами волки держатся зимой, более рассредоточено - летом. Стая распадается поздней весной, когда взрослые самец и самка отделяются от нее, чтобы вывести и вырастить щенков. Но остальные члены стаи весной и летом не покидают семейную территорию, остаются, не образуя больших скоплений. Основное преимущество стайного образа жизни волков зоологи связывают с охотой на крупных копытных. Размер семейной территории сильно зависит от ландшафта и колеблется в очень широких пределах. Наиболее велики семейные участки в открытых ландшафтах тундры, степи или полупустыни, где они достигают 1000 - 1250 км2. В лесной зоне они меньше - 200 - 250 км2. Волки метят свою территорию мочой, фекалиями или же оставляя царапины на тропах, поваленных деревьях, отдельно стоящих пнях. Помет волков, высыхая, приобретает белый цвет и на открытом месте заметен на большом расстоянии. Создается впечатление, что для оставления помета волки иногда специально выбирают наиболее заметные места. Однажды на Алтае я обнаружил помет крупного волка на сиденье косилки, которое возвышалось над землей метра на полтора. Сама же косилка много дней стояла посреди просторной поляны, очень заметной с дороги, по которой регулярно ходили волки, собираясь в местах рева маралов. Там где волков много, концентрация меток особенно велика на периферии семейной территории, то есть по ее границам, за счет наложения меток волков, населяющих соседние участки. Много меток в центрах активности стаи внутри семейных участков, где часто встречаются помет, мочевые точки и поскребы. Такими центрами активности стаи являются постоянные тропы, логова и семейные дневки. Они могут быть удалены от границ территории на несколько километров. Сгущение следов жизнедеятельности волков в центрах их активности придает территории характерный облик. Многочисленные следы жизнедеятельности волков на семейном участке, их неравномерное распределение, вероятно, служат ориентирами для членов стаи, уходящих за многие километры в поисках корма и вновь возвращающихся в центр семейной территории.

Большинство зоологов считают, что волки моногамны, то есть один самец на протяжении многих лет образует супружескую пару с одной и той же самкой. Однако трудно утверждать, что это именно так, потому что в стае обычно присутствуют несколько половозрелых самцов и самок. В такой стае возможно либо предпочтение брачных партнеров, либо принудительная моногамия, основана на внутриполовой агрессии, препятствующей участию в размножении потенциальных соперников. Последнее более вероятно, так как в стае существуют иерархические взаимоотношения. В сложной семье волков две линии доминирования: отдельно самцов и самок, когда одни самцы доминируют над другими самцами и одни самки доминируют над другими самками. Взрослые звери не нападают на щенков, которые, таким образом, оказываются вне иерархии. Наблюдать детали внутристайной жизни волков в естественных условиях очень трудно, практически невозможно. Поэтому то немногое, что известно о сложной иерархии в семье волков, получено благодаря наблюдениям за животными в неволе. Наиболее достоверны наблюдения Э. Цимена, содержавшего стаю волков в большом загоне площадью 6 га. Оказалось, что стая вол ков состоит из a-самца, a-самки, b-самца, низкоранговых волков обоего пола и щенков, находящихся вне иерархии. Во врем я брачного периода и перед ним А-самка крайне агрессивно относится ко всем половозрелым самкам. Она хотя и отдает предпочтение А-самцу, но может спариваться и с другими половозрелыми самцами, в том числе и низкоранговыми. Но наибольшее число контактов она поддерживает все-таки с А-самцом. После гона агрессивность ее резко падает, и она дружелюбно ведет себя по отношению ко всем членам стаи, что способствует установлению благоприятного для выращивания щенков климата в семье. А-самец, по образному выражению Цимена, "терпимый босс", является настоящим лидером в стае - он дружелюбно относится ко всем ее членам, но исключительно агрессивно встречает чужаков. Вокруг него сосредоточена почти вся активность стаи, ему же принадлежит лидерство в маркировочном поведении. B-самец - наиболее вероятный преемник А-самца. Обычно это сын или брат А-самца или А-самки, или их общий. Таким образом, он тес но связан узами родства и со щенками, являясь их старшим братом или дядей. В-самец демонстрирует высокую агрессивность по отношению к низкоранговым членам стаи, но иногда она адресована и высокоранговым. В-самец, демонстрируя агрессию к А-самцу, периодически проверяет статус последнего, так как является его преемником в иерархии и постоянно готов занять его место. Роль низкоранговых самцов определяется прежде всего преимуществами, которые получает стая от коллективных охот на крупных копытных, часто по размерам превышающих самих хищников. Шансы низкоранговых самцов оставить потомство весьма ограничены. Они вынуждены длительное время дожидаться своей очереди в иерархической цели лидерства. Вместе с тем такие звери являются наиболее вероятными претендентами на лидирующее положение при выходе в новую стаю. В отличие от А-самца, он терпимо относятся к чужакам, легко вступают с ними в дружелюбные контакты. Положение низкоранговых самок сходно с положением низкоранговых самцов, но они более зависимы, менее склонны покидать стаю и испытывают на себе сильный пресс А-самки. Только летом они могут несколько смягчить ее давление, помогая выращивать щенков. Годовики всегда держатся обособленной группой, а в случае внутристайных конфликтов уклоняются от активного участия в них. Щенки, демонстрируя подчиненное положение ко всем членам стаи, вызывают у них проявление заботы. Агрессивность играет заметную роль в поддержании структурны стаи , в установлении иерархических отношений между ее членами, в длительном, практически перманентном ее существовании. Однако не меньшее, а может быть, и больше значение имеют положительные внутристайные тенденции в поведении волка. Благодаря взаимной терпимости возможно объединение стаи во время групповых охот, сопровождающихся тонкой координацией действий ее членов. Поведенческие механизмы, основанные на взаимной терпимости и стремлении к объединению, преобладают в повседневной жизни стаи. Частота агрессивных контактов у волков в естественных и искусственных условиях, вероятно, очень различна. Ограниченное пространство не позволяет волкам избегать взаимного психологического пресса, поддерживая постоянно высокий общий уровень агрессивности. Для животных с высоко развитой психикой, какими являются волки, психологическая разгрузка имеет большое значение. В полевых условиях мы неоднократно наблюдали, что днем во время отдыха волки были рассредоточены на расстоянии десятков и сотен метров друг от друга. Даже подросшие к концу лета щенки не всегда держались вместе.

Жизнь волков тесно связана с жизнью копытных. Где нет копытных, нет или очень мало волков. Северные и благородные олени, лоси, сайгаки, бараны и козлы составляют добычу стаи волков. Волков притягивают также большие скопления домашних животных. В районах северного оленеводства и овцеводства присутствие вол ков обычно. Способы охоты волков на копытных очень разнообразны и сильно зависят от вида жертвы, особенностей ландшафта и времени года. В одиночку волки редко охотятся на копытных, особенно крупных. Они весьма умело используют преимущества стаи, достигая в координации коллективных действий большого искусства. Волки могут преследовать жертву, загонять ее в засаду или в тупик , совершая сложные маневры, предвидеть траекторию перемещения жертвы и т.д. Волки отлично ориентируются на местности. Многие стаи постоянно, из года в год используют одни и те же участки территории для загона жертвы в тупик. Такими тупиками могут быть завалы деревьев, россыпи камней или тупик в прямом смысле этого слова - отвесная скала или глубокая промоина в овраге. Попадая в тупик, копытные начинают метаться, пытаясь вырваться из него. В завалах или нагромождениях камней они нередко ломают конечности и тогда становятся легкой добычей волков. Во многих случаях пока несколько волков загоняют жертву, другие поджидают ее, не давая выбраться из тупика. Для оленей такими тупиками зимой становятся наледи на горных реках, тонкий припорошенный первым снегом лед, снежные надувы. Сайгаков волки нередко загоняют в высохшие озера, где осенью и весной размягченное водой дно превращается в трудно проходимую грязь, и копытные перемещаются с большим трудом. Своеобразными тупиками для горных животных (баранов, козлов, кабарог, благородных оленей) становятся так называемые отстои. Это труднодоступные участки скал, на которых копытные пережидают опасность. Загнав жертву на отстой, волки могут сутками поджидать, пока уставшее от неподвижного стояния животное не станет их добычей. Зимой волки нередко выгоняют копытных на наст. Относительная нагрузка на след у волков в 2 - 3 раза меньше, чем у большинства копытных. Поэтому жертвы волков, убегая по насту, очень быстро устают, проваливаясь в глубокий снег, и часто при этом ранят себе ноги об острые края намерзшего снега. Нередко волки загоняют свою жертву на притаившихся в засаде других членов стаи. Так они охотятся на сайгаков. Одни поджидают, затаившись в барханах, а другие не спеша подгоняют к ним антилоп. При охоте на козлов и баранов волки могут использовать сужение в скалах. Одни прячутся за скалами, а другие подгоняют копытных к засаде. Длительное активное преследование жертвы не характерно для волков. Как правило, это короткий рывок на несколько десятков , реже - несколько сотен метров. Часто они могут перемещаться за стадом, не выдавая своего присутствия и выжидая удобный для решающих действий момент. Такое пассивное преследование может длиться многие сутки. Нередко волки подкарауливают жертву на водопоях, переходах, местах отдыха или пастьбы. В этих случаях бесшумно подкравшиеся и неожиданно резко появившиеся несколько волков вызывают панику среди копытных, что облегчает хищникам возможность перехватить и удержать беспорядочно разбегающихся животных. Жертвами волков часто становятся новорожденные и молодые копытные в местах их концентрации. Среди домашних копытных чаше других страдают от волков овцы и северные олени. В овцеводческих, особенно горных, районах до настоящего времени волк - самый обычный хищник. Но нередко волки нападают и на лошадей. Посеяв в табуне панику неожиданным появлением, они хватают жертву за морду, пах, пока обессиленное животное не останавливается и не становится их добычей. Кроме копытных, добычей волка могут стать и многие другие животные, особенно летом, когда родители кормят щенков, а стая распадается и хищники живут одиночно или малочисленными группами. В это время волки поедают насекомых, амфибий, рептилий, птиц и различных млекопитающих, на которых они также отработали искусные приемы охоты. Чаще других жертвами волков становятся зайцы. Волки, населяющие побережье Каспийского моря, нередко выходят на лед, где разыскивают в торосах тюленей. В горах они охотятся на сурков. Используя неровности рельефа, хищники, распластавшись на земле, подолгу выжидают, пока сурки не отойдут далеко от норы. Наметив жертву, они коротким стремительным броском отрезают ей путь к бегству, перехватывая на пути к укрытию. Иногда волки затаиваются около нор, подолгу ожидая выхода сурков на поверхность. Подобно лисицам, волки могут "мышковать", охотясь за мелкими грызунами и насекомоядными. Выждав, когда, например, полевка появится на поверхности, волк в прыжке придавливает ее лапой и съедает. Это обычный охотничий прием одиночных волков, взрослых и молодых, в летний период. Кстати, лисицы тоже нередко становятся жертвами волков. Но волки лишь убивают лисиц, оставляя на месте, и очень редко съедают. Эту непонятную особенность поведения хищника отмечали многие зоологи. Среди охотников существует примета: там, где много волков, исчезают лисицы. Однажды в горах, в Нуратинском заповеднике, мы наблюдали, как волк придавил за голову некрупную лисицу и оставил ее лежать на тропе. Мы трое суток по несколько раз в день проходили по этой тропе , но труп зверька оставался лежать нетронутым, хотя каждый день рядом с ним отмечали свежие следы волка. Вероятно, существует антагонизм между волками и лисицами и этот антагонизм взаимный. А. Л. Поярков описывает случай уничтожения самцом лисицы выводка волков в Бадхызском заповеднике в Туркмении. Волчатам было около трех недель, и они подолгу оставались без родителей, так как самца по каким-то причинам не было, и волчица вынуждена была на продолжительное время оставлять логово. В летний период в рационе волка большое место занимают растительные корма: фрукты, ягоды, зелень. Наблюдая волков в Калининской области, в Центрально-Лесном заповеднике, мы обнаружили, что в окрестностях семейной дневки на площади более одного гектара волками была обкусана черника. Волки скусывали верхушечные побеги вместе с ягодами. Многочисленный на дневке помет хищников всюду был окрашен в мягкий голубой цвет. Причем, это был помет как матерых волков, так и щенков, и переярков. В заброшенных фруктовниках Нуратинского заповедника волки регулярно кормились плодами шелковицы и яблоками, во множестве падающими с деревьев. Характерная особенность пищевого поведения волков, как и многих других хищников, - запасание корма. Насытившись, звери часто закапывают куски мяса. Но точное место кладовой они, вероятно, не помнят, а запоминают участок, где была убита и съедена жертва и в окрестностях которого спрятаны куски не съеденного мяса. Перемещаясь челночным ходом, подобно легавой собаке, волки чутьем обнаруживают кладовую, причем далеко не обязательно свою. Как показали наблюдения Я. К. Бадридзе, хищники транспортируют куски мяса к месту закапывания в пасти или в желудке, отрыгивая его перед тем как прикопать. Манера транспортировки зависит от социального ранга волков. Низкоранговые животные, опасаясь, что на них нападут соседи и отнимут корм, обычно переносят его в желудке. Специалисты считают, что запасание корма имеет определенное значение для выкармливания щенков, которые уже к трем месяцам съедают корма столько же, сколько и взрослые звери. При длительном отсутствии добычи семья волков может воспользоваться спрятанными запасами.